веселкой. Я выделила хлористый барий с радием и подвергла его фракционной кристаллизации. Радий накапливался в наименее растворимых частях. Пользуясь этим методом, я дошла до выделения чистого хлористого радия. Весьма тонкой работе, связанной с последней кристаллизацией, мешали угольная и железная пыль, от которых невозможно было уберечься в плохо оборудованной лаборатории… Особенно нас радовало то, что все наши обогащенные радием продукты самопроизвольно светились. Пьер, который любовался разноцветным блеском, признавался, что эта неожиданная собственность доставила ему гораздо больше удовлетворения, чем он мог ожидать».

«Подогрев этих масс»… Другими словами, порция, с которой работала Мария, составляла несколько ведер отходов добычи настурана. Огромной, с ее рост, железной веселкой Мария перемешивает «порцию», помещенную в котел, установленный над огнем. Дым костра, нестерпимый жар, ядовитые пары, от которых некуда деваться…

Работа, о которой сухо упоминает Мария, на самом деле продвигается просто блестяще. За 1899 и 1900 годы Пьер и Мария опубликовали статью об открытии индуцированной радиоактивности, вызываемой радием, затем вторую — о явлениях радиоактивности и третью — о переносе электрического заряда обнаруженными лучами. Мария все ближе подходит к атомной природе этих явлений. Наконец, для Всемирного конгресса физики, состоявшегося в 1900 году, они пишут общий обзор по исследованию радиоактивных веществ, который вызовет огромный интерес в научном мире.

Растет малышка Ирен. Мария педантично отмечает ее успехи. Вот она стала ползать, вот появился следующий зубик, вот еще один, вот девчушка пошла. Ураганы, которые бушуют в научном мире, не отражаются на жизни семьи Кюри. Или отражаются только в той части, которая отвечает за финансы.

Мария в своих письмах родным почти не упоминает о работе, которая составляет львиную долю ее жизни. Чаще всего это рассказы о дочери, какие-то детали быта.

Вот ее письмо сестре Броне от 1899 года:

«…Живем по-прежнему. Много работаем, но спим крепко, а поэтому работа не вредит нашему здоровью. По вечерам вожусь с дочуркой. Утром ее одеваю, кормлю, и около 9 часов я уже обычно выхожу из дома. За весь год мы не были ни разу ни в театре, ни на концерте, ни в гостях. При всем том чувствуем себя хорошо… Очень тяжело только одно — отсутствие родимой семьи, в особенности вас, мои милые, и папы. Часто и с грустью думаю о своей отчужденности. Ни на что другое я пожаловаться не могу, поскольку состояние нашего здоровья неплохое, ребенок хорошо растет, а муж у меня — лучшего даже нельзя себе вообразить, это настоящий божий дар, и чем дольше живем мы вместе, тем сильнее любим друг друга.

Наша работа продвигается вперед. Скоро я буду делать о ней доклад, он был назначен на прошлую субботу, но я не смогла присутствовать, поэтому он будет сделан непременно или в субботу, или же через две недели».

На самом-то деле проблем в организации работы немало. И финансы — едва ли не самая главная. Школа физики и химии отказывается выделить им для исследований новую лабораторию, и тогда Пьер обращается в Парижский университет. В 1898 году там открылась кафедра физической химии. Пьер Кюри решает ходатайствовать о предоставлении этой кафедры ему. По справедливости, такое назначение напрашивалось само собой. Но Пьер не окончил École Normale[3], не учился в Политехническом институте, следовательно, у него не было той крепкой опоры, какую дают эти заведения своим выпускникам. Кроме того, некоторые дотошные профессора утверждали, что его работы, опубликованные за последние пятнадцать лет, имеют лишь косвенное отношение к физической химии. Кандидатура Пьера была отклонена.

Неугомонный Пьер отправляется в Политехнический институт и ходатайствует о получении там места. Его документы приняты, ему будут платить две тысячи пятьсот франков в год — он получает должность репетитора. Однако Пьер проработал там всего полгода.

Неожиданно для обоих Кюри им пишет декан факультета физики Женевского университета. Он предлагает Пьеру кафедру физики с жалованьем в десять тысяч франков в год, квартиру и лабораторию. Также Женева обещает увеличить кредиты на лабораторию, предоставить в помощь двух ассистентов и пополнить оборудование будущей лаборатории необходимыми приборами. Марию Кюри также приглашают в штат университета. Это замечательное предложение! Швейцария хочет помочь супругам Кюри в их исследованиях! Поначалу Пьера это предложение воодушевляет, но потом он понимает, что переезд, подготовка к учебному году, налаживание исследовательского процесса в новой лаборатории отнимут минимум полгода. И Кюри отказывается от заманчивого места.

Затем Пьер переходит в Институт физики, химии и естественных наук, расположенный на улице Кювье: при поддержке Анри Пуанкаре его принимают на должность лектора на подготовительных курсах Сорбонны, а Мария подает документы в Высшую нормальную школу для девиц в Севре, близ Версаля. И ее также принимают, а это означает, что их бюджет отныне вполне достаточный, чтобы постоянно не считать каждый франк. Но мысль, что Сорбонна отказала великому ученому, не может не омрачать их существования. К тому же в Институте физики, химии и естественных наук Пьеру под лабораторию выделяют лишь две маленькие комнаты.

В Сорбонне освобождается должность заведующего кафедрой минералогии — и снова ее занимает конкурент Пьера. Новый декан Сорбонны, Поль Аппель, представляет Пьера Кюри к ордену Почетного легиона. Но Пьер в лаконичной записке просит вместо ордена приличную лабораторию…

И вот наконец в 1902 году одержана победа — Марии удается выделить один дециграмм чистого радия и установить его атомный вес, равный 225. В книге «Пьер Кюри» Мария об этом пишет так:

«Активность чистого радия превысила все наши ожидания. Это вещество дает излучение, более чем в миллион раз превышающее излучение того же весового количества урана. С другой стороны, количества радия, содержащиеся в урановых минералах, не превышают трех дециграммов радия на тонну урана. Между этими веществами существует тесная связь: теперь известно, что радий появляется в минералах за счет урана».

Открытие новых радиоактивных веществ подстегивает новые исследования: физики разных стран берутся за изучение радиоактивности. Уже в 1903 году Эрнест Резерфорд и Фредерик Содди, будущие лауреаты Нобелевской премии по химии, высказывают предположение, что радиоактивность вызывает распад атомных ядер. Распадаясь, радиоактивные элементы превращаются в элементы с другими свойствами и атомным весом.

Ева Кюри позже опишет этот период так: «Все это время Мари обрабатывает, килограмм за килограммом, тонны урановой руды, присланные в несколько приемов из Иоахимсталя. С удивительным упорством в течение четырех лет она ежедневно перевоплощалась по очереди в ученого, квалифицированного научного работника, инженера и чернорабочего. Благодаря ее уму и энергии все более и более концентрированные продукты со все большим содержанием радия появлялись на ветхих столах сарая. Мари Кюри приближается к своей цели. Прошло то время, когда она стояла во дворе в клубах дыма и следила за тяжелыми котлами, где растворялся исходный материал.