и сказал, что на этот раз уверен: слышал стон. Внимательно прислушавшись, мы тоже заметили звук. Это было что-то вроде плача. Сначала звуки были редкими, но потом превратились в непрерывный плач, в котором мы различили голос новорожденного ребенка. Человек, который услышал его первым, пошел посмотреть, откуда доносится звук. Перешагивая через тела, он нашел источник крика. Это была девочка, которой едва исполнилось два месяца, и она все еще цеплялась за грудь матери, тщетно пытаясь ее сосать. Она плакала, потому что больше не чувствовала, как течет молоко. Тот мужчина вынес ребенка из газовой камеры. Мы знали, что оставить девочку у себя невозможно. Невозможно спрятать ее или заставить немцев принять ее. На самом деле, как только охранник увидел ребенка, он, похоже, не был рад, что ему придется его убить. Он сделал один выстрел, и девочка, чудом выжившая под действием газа, умерла. Никто не мог выжить. Все должны были умереть, включая нас: смерть была лишь вопросом времени.

Несколько лет назад у меня появилась возможность спросить заведующего отделением крупнейшей педиатрической больницы в Риме, как он может объяснить этот феномен. Он ответил, не исключено, что ребенок, который сосал грудь, был за счет этого достаточно изолирован от воздействия смертоносного газа.

Помните ли вы других людей, другие лица, которые видели перед их смертью?

Да, я помню, например, мужчину лет сорока, который прибыл в колонне депортированных из Бельгии. Он находился в комнате для вскрытий, сидел на большой каменной плите. Я увидел его случайно, когда проходил мимо, а дверь была приоткрыта. Я сразу отметил, что все его лицо и шея сбоку разорваны в клочья и кровоточат. Как только заметил меня, он сказал по-французски: «Je veux mourir» («Я хочу умереть»). «Что ты сделал?» – спросил я, указывая на его лицо. Он объяснил, что пытался покончить с собой с помощью лезвия в поезде. Было видно его сонную артерию, однако он не задел нужные сосуды, и порез оказался не смертельным. Немцы оставили его там, чтобы потом разобраться. Полагаю, вскоре после этого они его казнили. Больше я его не видел.

Вы говорите о комнате для вскрытий в Крематории II?

Нет. Действительно, комната для вскрытий располагалась в Крематории II. В Крематории III, его точной копии, построенной в зеркальном отражении, комната для вскрытий использовалась для плавки золота. Там стоял стол, и обычно два чешских еврея, которые специализировались на плавке золота, отливали слитки из золотых украшений и зубов, найденных у жертв. Именно там я и увидел этого человека.

Я никогда не заходил в настоящую комнату для вскрытий, в Крематории II, потому что у меня никогда не было особых причин делать это. Однако однажды, когда я находился в Крематории II, туда привезли тело русского офицера, чтобы доктор Нисли, венгерский врач-еврей, ассистент Менгеле, провел его вскрытие. При этом присутствовали многие офицеры СС. Полагаю, среди них был и сам Менгеле, однако я не смог бы его узнать. Когда вскрытие закончилось, тело отнесли в печь. Кишки бедняги болтались снаружи. Нас уже сложно было чем-то впечатлить, однако вид его внутренностей, тянущихся за телом по полу, до сих пор у меня в голове.

Я также помню прибытие необычного состава с итальянцами. Предполагаю, это были итальянцы, но я видел их только на платформе, их не отправили в мой крематорий. Я рад, что их туда не отправили, потому что было бы неприятно видеть, как итальянцев или греков отправляют на смерть в моем крематории. О том, что они итальянцы, я догадался по тому, что состав сопровождали солдаты в фесках, с помпонами и мушкетами, характерными для итальянской военной формы. Когда поезд прибыл, немцы не сразу открыли двери, чтобы выпустить депортированных. Люди оставались в поезде, а немцы собрали итальянских солдат, двадцать или двадцать пять человек, в ряды по двое и повели их через Лагерштрассе. Я не знаю точно, что с ними случилось, но полагаю, что они присоединились к военнопленным, если только их не казнили. Больше я о них не слышал. Только после того, как итальянцев увели, депортированных евреев сняли с поезда и отправили на смерть в один из других крематориев.

Вы видели цыган в своем крематории?

Нет, в мой крематорий их тоже не отправляли. Думаю, после ликвидации лагеря цыган их отправили в газовую камеру Крематория IV[29]. Все происходило ночью. Поскольку мой крематорий находился очень далеко от их лагеря, я не видел, как ликвидировали этот сектор.

Кроме того, я никогда не видел, как травили газом неевреев. Знаю, что цыган отправляли в газовую камеру, но я их там не видел. Единственными неевреями, которых я видел в крематории, стали русские, которые были с нами в зондеркоманде, но они даже не работали. Однажды в крематории я встретил молодую нееврейку-польку. Она оказалась участницей сопротивления, которую арестовали за подрыв поезда или попытку подрыва, не знаю. Ее взяли живой и отвели в крематорий. Немцы оставили ее в комнате с дымовой трубой, пока решали, как с ней поступить. Я случайно зашел и увидел ее, стоящую у окна. Увидев меня, она закричала по-польски: «Жид! Еврей!» – с испуганным выражением лица. Я понял, что она, должно быть, очень не любит евреев… Поэтому не стал настаивать и закрыл дверь, чтобы оставить ее в покое. Я бы хотел помочь ей, но она, похоже, не была на это согласна. Не знаю, что с ней случилось потом, но, скорее всего, она была убита выстрелом в затылок.

Какое было отношение к польским заключенным-неевреям?

В Биркенау я не встретил никого из них, кроме ужасного капо лет сорока. С другой стороны, я знаю, что подготовка к восстанию зондеркоманды координировалась с польским сопротивлением внутри и вне лагеря. Но до нас доходили слухи, что бойцы сопротивления за пределами лагеря затягивали дело как можно дольше и, пользуясь ситуацией, постоянно просили денег на покупку оружия. Несомненно то, что они постоянно откладывали начало восстания. Для нас каждый потерянный день означал новые сотни жертв, а также приближение своей неминуемой кончины. Для них каждый прошедший день означал деньги на вооружение и надежду на спасение от наступающих советских войск. Но если бы нам пришлось ждать русских, восстание произошло бы только в декабре: только тогда мы начали слышать артиллерийский огонь.

Глава V

Восстание Зондеркоманды и демонтаж крематориев

Идея восстания появилась задолго до моего прибытия в лагерь. Она пережила различные отборы благодаря некоторым капо, таким