мыслям разбрестись.

Музыка стучится в грудь, подобно сердцебиению.

Медленный, мощный «ту-дум».

Ту-дум.

Ту-дум.

Голос пробивается из старого мурлыкающего проигрывателя, напевая одинокую песню из Миссисипи. Запах духов с розовой водой, старомодных, но неустаревающих, щекочет нос — Адэйр стащила такие у старушки, которая с нами сидела. Кожа становится липкой от мыслей о знойной летней жаре, когда мы с ней слушали украденные пластинки в той пещере. Мысли блуждают, когда я вдыхаю воспоминания.

— Я их помню, — раздается низкий голос от двери.

Я улыбаюсь, вспоминая все те ночи, когда он шептал мне во снах. Я медленно открываю глаза и вижу Грача, прислонившегося к косяку. Он босиком, неторопливо заходит в комнату. Ботинки невозможно сохранить, когда он превращается из человека в ворону. Он объяснил мне это, когда я однажды увидела его босым на карнавале, где не смогла спасти мужчину, подавившегося куриной косточкой. За ним шлейфом тянется терпкий запах земли и сосны. Он не отрывает холодные черные глаза от меня. Я не могу определиться — он решает, стоит ли мне довериться, или просто оценивает меня заново, снова став человеком.

— Как ты нашел меня?

Я оттягиваю низ укороченной серой футболки, вдруг чувствуя себя в ней слишком беззащитной. Я смущенно провожу рукой по волосам, зная, что от поездки сюда они наверняка растрепались. Я чертовски надеюсь, что Рейлин не слышала, как он спустился сюда.

Его лицо озаряется.

— Я всегда могу тебя найти.

Он прав. Мое скорбящее сердце как будто призывает его. Возможно, так и есть.

Он перебирает стопку семидюймовых синглов, и у него вырывается тихий смешок.

— Вы с кузиной… — Он качает головой. — Вы на пару орали тексты из той пещеры. Так громко, что макушки деревьев тряслись.

Я закрываю рот ладонью, борясь со смехом.

— Ты помнишь то место? В лесу? — спрашивает он с широкой улыбкой на лице.

С этажа над нами раздается негромкое шуршание — Рейлин обыскивает комнаты.

Мы оба молча ждем, и, когда ничего не происходит, я шепчу:

— Помню? Конечно. Это было наше тайное убежище. А те деревья, чтобы ты знал, были нашими верными слушателями. — Я делаю вид, что оскорблена, прекрасно зная, что мы вопили, как дикие курицы.

Мне нравится легкость, с какой мы общаемся, будто с нашей последней встречи не прошло столько лет.

— Не было ни одного дерева, на которое мы бы не залезли, и песни, которой бы не спели. Лето было нашим временем. Мы обожали тот лес.

Реальность прилетает будто шар для боулинга к кеглям и ударяет меня прямо в лицо.

— Я ее больше никогда не увижу. — Голос срывается, когда сердце напоминает о ее смерти.

— Эй. — Грач подходит, поднимая подбородок, чтобы мне пришлось смотреть на него снизу вверх. — Она всегда с тобой.

Он протягивает открытую ладонь, предлагая ее мне. Этот жест тянется мгновение, пока я не понимаю, что он делает.

Эта рука перенесла многие души.

Тяжесть того, что это может значить, глубоко оседает в груди. Он перевел Адэйр?

Я подаюсь вперед, испытывая желание прикоснуться к нему. Вот мальчик, которого я любила с детства, теперь мужчина, и одно его появление оживляет меня. А он еще предлагает возможность снова связаться с Адэйр.

Я осторожно провожу двумя пальцами по его ладони, отчаянно желая почувствовать хотя бы малейшее ее присутствие.

— Она страдала? — Я рисую кружок кончиками пальцев, будто этим жестом мне удастся заполучить частичку Адэйр и оставить себе.

— Она ушла с миром, — говорит он, не совсем отвечая на вопрос, но этого достаточно. — Давай. — Он кивает на свою протянутую руку.

Я вкладываю свою ладонь в его, неуверенно и немного испуганно. Касание его плоти к моей… я мечтала об этом, жаждала. Между нашими ладонями искра. Мое тело настраивается на энергию тех, кто перешел на другую сторону с ним. Они проносятся мимо тенями, будто он перебирает их в поисках нужной.

Затем я чувствую ее или думаю, что чувствую. Ее присутствие ощущается в пространстве между нашими ладонями. Не явно, только тихое эхо. Как оставшийся запах духов, когда человек уже вышел из комнаты. От этого я скучаю по ней еще сильнее. Я хочу вернуть кузину, пусть даже только чтобы попрощаться.

— Она что-нибудь сказала? Перед тем как… — спрашиваю я, жаждая хоть крошки.

— Хотел бы я рассказать тебе больше, но мертвые обычно со мной не говорят. Я вижу только краткие отблески их радостей. Доброту в сердце. Печаль по тем, с кем они должны попрощаться.

Меня удивляет глубина его слов, искренность, с какой он пытается передать тяжесть своей доли. Он притягивает меня ближе, окутывая тихим запахом сосны.

— Это красивый, наполненный эмоциями свет, — говорит он. — Как теплый летний день, который ласкает лицо. — Костяшками пальцев он касается моей щеки.

Я закрываю глаза, живо представляя один из многих раз, когда мы с Адэйр загорали на камне у карьерного пруда. Как будто Адэйр передает мне одно из своих любимых воспоминаний.

Как, наверное, печально или даже противоречиво горько и радостно одновременно Грачу ощущать любовь и траурные прощания. Я переживаю только этот крошечный миг, но и его непросто вынести. Не могу представить, как он это выдерживает. Его дар — это цена, которую он заплатил, когда я заговорила его смерть и вернула Грача к жизни. Если только можно назвать жизнью то время, что он проводит в вороньем обличье. Мы оба несем бремя чудес, которые можем творить.

— Это будто воплощение их сущности, — говорит он. — Ты можешь почувствовать, кем они действительно были при жизни. Адэйр была милой.

Я чуть фыркаю. Неожиданно слышать, что ее называют милой. Вспыльчивой. Раздражительной. Угрюмой. Но не милой. Но мне нравится мысль о том, что вся неприветливость, которую она выказывала в жизни, скрывала ее истинную природу. Ту ее часть, в которую, должно быть, влюбился Дэвис.

— Спасибо за это. — Я отнимаю руку.

— Ты помнишь это место? Когда впервые пришла сюда? — вдруг спрашивает он, пронзая меня взглядом.

— Да… почему ты спрашиваешь? — Из коридора доносится громкий цокот каблуков Рейлин, спускающейся по лестнице. Сердцебиение учащается: наше время, как песок, утекает сквозь пальцы.

Грач поворачивается и отступает к разбитому окну на крыше подвала. Я в панике делаю шаг к нему. Я не хочу, чтобы он уходил. Он резко переводит взгляд на дверь, затем на меня.

— Адэйр хочет, чтобы ты помнила, — говорит он. Грач исчезает в темноте, когда заходит Рейлин.

— Подруга, тебе надо это увидеть. — Голос Рейлин врывается в комнату в тот миг, когда Грач, перевоплотившись, расправляет крылья. — Твою мать! — Рейлин пригибается,