Первое, о чем я думаю, переступив порог офиса Лизы: я ошибся дверью. Кажется, я попал на финальный отбор моделей для «Victoria’s Secret». Кругом одни ангелы и это не преувеличение. За столом для совещаний, в другом конце комнаты относительно стола Лизы, сидит она, четверо викингов (троих я узнал, четвертый, должно быть, раздражительный Гавриил) и как минимум дюжина девушек, как будто спустившихся на землю из рая: голубоглазые блондинки невероятной прелести: нет таких прилагательных, которыми можно было бы их описать. Запах ванили резок как никогда. Чудеса из чудес. Буквально ангельская красота. В конечном итоге завершение дня оказывается в высшей степени интересным.

Я слышу, как Джеймс сглатывает. Без сомнения он изо всех сил старается сделать это незаметно, пусть и тяжело контролировать эмоции в определенных ситуациях. Воображаю его хищную улыбочку, которую он сейчас пытается подавить. Я предупреждал его, что, вероятно, мы встретим какую-нибудь красотку, но здесь перебор даже для подготовленного человека.

«Дыши, сохраняй спокойствие, сконцентрируйся. Все слушай, все запоминай, делай все, на что способен», – повторяю я для большей уверенности. Не дай бог проскочит какой-нибудь предательский признак волнения или замешательства.

«Устраивайтесь, Леонард», – говорит мне шеф. А затем обращается к моему стажеру: «Добро пожаловать, Джеймс. Садитесь и вы. Сейчас начнем».

Я занимаю стул рядом с Лизой, которая разместилась во главе стола, и делаю знак Джеймсу сесть наискосок, где Лиза оставила свободное место явно для него. Мы с Лизой во главе, Джеймс слева от меня, остальные распределились вдоль стола. Атмосфера молчаливая, благоухающая, сюрреалистическая. Все взгляды на мне. В них сквозит любопытство (хорошо), интерес (хорошо), враждебность (со стороны викингов, так что не очень хорошо).

Признаюсь, я немного смутился, в голову сразу полезли (и мне это совсем не нравится) воспоминания о средней школе. Когда я входил в класс, и мне казалось, что все пялятся на меня с усмешечкой либо из-за того, как я одет, либо из-за моей неуклюжести, вызванной лишним весом. Став взрослым, я понял, что на самом деле все у тебя в голове, вещи – это просто вещи, роза – это роза, любое ваше ощущение обусловлено не тем, что происходит вокруг, а тем, что ты об этом думаешь. Но только став взрослым. А тогда все было очень не просто. Теперь я концентрируюсь и возвращаю контроль. Легко, я научился, когда исследовал буддизм: дыши, концентрируйся на дыхании, отмечай, что чувствуешь. А потом снова дыши, считай каждый вдох, фокусируйся на процессе. Мозг способен обрабатывать лишь одну мысль за раз. Если сосредоточишься на дыхании, то забудешь, что тебе плохо.

«Итак», – говорит Лиза, не обращая внимания на меня и Джеймса. Она смотрит прямо перед собой, сверля взглядом двух викингов (точнее, двух горилл, как я их переименовал) на другом конце стола, – «кто-то не согласен с тем, что я сказала?»

Знать бы, что она сказала до моего прихода, было бы проще. Но невозможно иметь все в этой жизни, правда? В любом случае, все молчат.

«Я не согласен», – говорит (как я думаю) Гавриил, самый крупный и на вид наименее дружелюбный из четверых.

Лиза улыбается.

«Кто бы сомневался, как всегда ты, Гавриил. Ну, скажи мне, с чем ты не согласен?»

Гавриил абсолютно невозмутим, ни одно микровыражение не изменило его лица, хоть убей.

«Все это кажется мне несправедливым. Я не считаю правильным полностью уничтожать человеческий род из-за того, что кто-то отклонился не соответствует замыслу».

Лиза, проявляя постоянство, берет сигарету и зажигает ее.

Джеймс шевелится, пусть едва заметно. Не во все тонкости я его посвятил, оказывается.

«Тебе кажется несправедливым. Хорошо, отметим твое возражение. У меня складывается впечатление, Гавриил, что проводя слишком много времени в контакте с человеческими существами, ты теряешь ясность суждения. Размяк? Тоже начинаешь верить в чушь, которую обо мне несут? Может ты забыл, как мы здесь оказались, пройдя через череду катастроф и истреблений? Стал смотреть “Большого брата”? Скажи-ка, Гавриил, тебе не хочется сделать селфи? Твою мать, ты же архангел: мстительный, ужасный и дерзкий. А ощущение, что я говорю с зеленым юнцом, служкой в церкви».

Он сжимает челюсти, но в остальном, должен признать, не дрогнул ни одним мускулом, лишь воздух в комнате как будто похолодел. Не слышно даже дыхания, хотя я уверен, что все здесь находящиеся вдыхают и выдыхают. Единственный шум исходит, опять же, от Джеймса, который возится на стуле. Получит он за это свой фидбэк.

«Ну а вы, девушки?» – продолжает Лиза, прервав (какое счастье) напряженный момент.

Ангелы (они должны быть ангелами, по меньшей мере, они так выглядят) опускают взгляд, все одновременно. И становятся еще краше. Повсюду чувствуется запах ванили. На свете есть три вещи, которые я люблю, помимо моей ненаглядной принцессы (и еще парочки, о которых я предпочту помолчать): кешью, запах ванили и Бэтмен. Но сегодня я променял бы все, что у меня есть, на то, чтобы всегда чувствовать этот аромат. Он такой обволакивающий, как будто тебя обнимают. И горячий, что необычно для моей хладнокровной натуры: в норме мои ощущения варьируются между полярной стужей и легкой оттепелью. В моей жизни случалась весна и, пожалуй, парочка знойных периодов, но кто уже вспомнит, когда это было. Лиза обращается ко мне. Пусть я и отвлекся на красавиц, но еще в состоянии соображать. А Джеймс, похоже, вот-вот будет потерян. Насколько я его знаю, за последние четверть часа он успел влюбиться раза три.

«Леонард, вам есть, что сказать?»

Так, настала моя очередь. Я плохо понимаю, о чем мы вообще ведем речь, а базовые правила гласят, что прежде чем высказаться, нужно знать суть. Придется изворачиваться. Несомненно, Джеймсу я бы велел ждать и собирать информацию. Тем не менее, я решаю вступить в игру. Рискованно, черт возьми. В конце концов, убеждаю я сам себя, раз лично Бог меня нанял, значит, я чего-то стою. И что-то могу сделать. Опустим тот факт, что я не питаю к Лизе особой симпатии. Опустим тот факт, что если на самом деле она окажется Богом (в чем я очень сильно сомневаюсь), то мне хотелось бы немного ее разыграть. Опустим тот факт, что мне все равно нечем заняться, а двенадцать ангелов, сошедших с небес, ждут, когда я заговорю.

«Вообще-то да, мне