«Осталось четыре минуты…»

«Это может быть нашим единственным шансом.»

— Джейк, видишь его?

— Пока нет.

Две минуты…

Беспилотник медленно крутил камерой.

Проблема заключалась в том, что молодой мужчина, вышедший из машины, мог сейчас находиться где угодно. Его след простыл в считанные секунды. Рынки на Ближнем Востоке похожи на пчелиные гнезда, по которым пинали ногами — люди повсюду, сбитые в кучу, с дорожками вдоль прилавков, петляющими туда-сюда, как лабиринт из сот. Мы потеряли его?

«Десять секунд до того, как точка снова появится в поле зрения…»

Джейк разочарованно посмотрел на меня.

— Мы потеряли его.

— Может просканировать витрины магазинов и попытаемся повторно поймать водителя или останемся с автомобилем?

— Следи за машиной, — сказал я.

Я был готов держать пари, что водитель вернется.

— Переключись на инфракрасный, — сказал я.

Оператор выполнил команду и когда беспилотник развернулся под другим углом, мы заметили кое-что новое. На пассажирском кресле все время сидел кто-то еще. Кто, черт возьми, это был? Несколько минут спустя молодой вернулся из магазина, внедорожник завелся и двинулся обратно в том же направлении, откуда приехал.

Вздох облегчения пронесся по «Коробке». Нам был дан второй шанс.

«Тойота» припарковалась во дворе трехэтажного дома. Водитель быстро вышел. Из парадной двери к мужчинам подбежали трое детей и женщина.

— Крупный план на пассажирскую сторону.

Оператор увеличил изображение до максимума, когда пассажир вышел из машины. Мужчина с очень заметным брюшком и пышными волосами, одет в дишдашу цвета пустыни и сандалии.

Мой пульс участился. «Это он», — подумал я. — «Все сходится». Тип его телосложения соответствовал физическим описаниям Лица со шрамом, он имел связи с этим домом, повсюду разбросаны нефтяные баки, указывающие на то, что, кем бы ни был владелец, он, должно быть, был связан с торговлей нефтью.

Мы месяцами ждали этого момента, просто чтобы взглянуть на него мельком.

Каждый из трех признаков по отдельности не являлся достаточным основанием для начала операции. Но в совокупности они убеждали, что это наш парень.

Лицо со шрамом. Мы прищучили тебя.

* * *

— Подтверди для меня приблизительный подсчет тех, кто находится в доме, — сказал я Джейку.

— Два-один-три, — это значило двое мужчин, одна женщина, трое детей.

Нельзя было сказать наверняка, был ли еще кто-то внутри. Дом большой, мы не могли видеть всего.

Часто операции приостанавливались из-за присутствия женщин и детей, и мы не могли полностью гарантировать, что они не пострадают. У операторов дронов была особая процедура для отвода «Хеллфайра» в последнюю секунду: «перевод на холодную». Если на наших мониторах появлялись гражданские лица, оператор наведения должен был заранее наметить безопасный участок на земле, без гражданских, куда он мог переместить точку лазерной подсветки ракеты.

Всегда было непросто не убить цель — тогда у цели будет еще один день жизни, чтобы спланировать или провести атаку. Всегда был шанс, что мы никогда больше не увидим цель. Но все равно следовало перевести на холодную, если этого требовала ситуация.

Я никогда лично не был свидетелем того, чтобы какие-либо военные командиры призывали к нанесению удара, зная, что пострадают женщины или дети. Невинные мирные жители действительно страдали и гибли. В конце концов, мы воевали на этой войне. И это были люди, которые не думали дважды, прежде чем развязать насилие против невинных. Конечно, иногда с дрона не успевал разглядеть все до выхода штурмовой группы. Всяко бывает…

Однажды команда операторов вела внедорожник, с которого начали стрелять по ним. Насколько команда узнала от дрона, цель и другие пассажиры в грузовике были бойцами. Три-ноль-ноль, то есть трое мужчин, ни женщин, ни детей. Штурмовая группа открыла ответный огонь из вертолета, уничтожив всех, кто был в грузовике, за считанные секунды. Когда они приземлились на месте картина выглядела иначе, чем с беспилотника: помимо главной цели были убиты женщина и ребенок.

Подобная ошибка была ужасно трагичной и нанесла сокрушительный моральный урон той команде. Подобные инциденты не называли «простыми ошибками». Смерти случайных жертв преследовали операторов в ночных кошмарах. Я знаю о чем говорю, я тоже видел эти сны.

В «Коробке» началось обсуждение: делать дальше. Раздавались быстрые, отрывистые фразы, порой незаконченные — мы тут понимали друг друга с полуслова.

— Мы были здесь раньше?

— Проверь логи.

— Принято.

— Фотографии?

— Подожди.

— Мне нужны обозначения всех точек входа и выхода.

— АНБ фиксирует что-нибудь на их телефонах?

— Ничего.

— Сколько еще «Пред» будет держать их в поле зрения?

— Жахнем?

Мы могли бы убрать его сейчас и тем положить конец его работе. Но тогда мы также отказались от возможности собрать больше информации о более крупной сети ИГИ, а удар по американской базе с тем же успехом может нанести тот, кто придет ему на смену.

Решение усложняло еще и то, что я не был уверен, что он принесет нам пользу живым и пойманным. Он был профессионалом, и должен был быть достаточно хорошо знаком с нашими методами, чтобы долго выдержать допрос. А как только станет известно о его пленении его люди уничтожат все следы и уйдут глубже в подполье.

Был еще один вариант: продолжать отслеживать его с помощью дрона, собирая больше информации о нем и его людях, тем более что он был так близок к вершине сети. Было не так много лидеров высокого уровня, таких как Лицо со шрамом. Если бы мы повисели у него на хвосте еще хотя бы неделю, он мог бы привести нас к конспиративным квартирам террористов, тайникам с оружием и большему количеству сообщников, помогая нам составить дальнейшую карту мира Манхэттена и Бруклина. Наш беспилотник наблюдал, как он выключал свет в своем доме и ложился спать. Беспилотник оставался там с восходом солнца, фиксируя и записывая каждое движение. Все, что нам нужно было сделать, это просто сидеть сложа руки и смотреть фильм.

Я принял решение.

— Давайте останемся с ним, — сказал я.

Но что-то пошло не так.

* * *

Случилось так, что команда рейнджеров, действующая в том же районе, смотрела нашу прямую трансляцию с беспилотника. У нас была обширная взаимосвязанная сеть по всему полю боя, и было необходимо сотрудничать. То, что они наблюдали, не было секретом. Но они не слышали наших разговоров и не знали деталей наших операций. Обычно они просто мониторили наши каналы, чтобы быть в курсе ситуации и на случай, если одному из их воздушных судов потребуется пересечь воздушное пространство нашего