Первым порывом Феромона было просто убить этих тварей. Но теперь, когда яркий гнев сменился холодной яростью, он пересмотрел свои планы. Эти монстры не умрут быстро. Он приготовил для них нечто особенное. Древнюю казнь, ужасную и отвратительную, в самый раз для негодяев. Они помучаются перед смертью. Они ответят своими страданиями за то, что сделали.

- Послушай, - тихо обратилась к нему Велта, - отправиться прямо сейчас невозможно.

- Что? - выдохнул Феромон. - Почему?

- Да потому что эльфы едва держатся на ногах от усталости и голода. Мы больше суток мотались по лесу, не присев и не поев. Да ты и сам чуть живой.

- Ерунда! Я полон сил.

Но говоря это, Феромон лукавил. Он был изможден и вымотан наравне со своими бойцами. И голоден, как волк.

- Послушай, - мягко продолжила Велта. - Если мы потратим пару часов на обед и отдых, это ничего не изменит. Мы в любом случае настигнем людей. Они ведь такие медлительные и неуклюжие.

В ее словах был смысл. И хоть Феромону хотелось немедленно пуститься в погоню, он заставил себя изменить принятое ранее решение.

- Хорошо, - согласился он. - Мы перекусим и отдохнем.

Затем взглянул на обезглавленные тела на дне ямы и вымолвил сквозь зубы:

- Нашим мертвым братьям и сестрам придется дождаться нашего возвращения. Когда мы отомстим за них, мы воздадим им все полагающиеся почести.

Люди перевернули всю заставу вверх дном. Они явно что-то искали. Правда, будучи никчемными и жалкими существами, так и не сумели найти ничего действительно ценного - все главное добро было надежно припрятано, в том числе и большая часть съестных припасов. Кое-что беглецы обнаружили и всласть попировали. На столе и вокруг него были разбросаны коренья, сушеные фрукты и орехи. Словно тут трапезничало стадо свиней. Впрочем, Феромон никогда не стал бы сравнивать людей со свиньями, дабы не оскорблять невинных хрюшек.

Эльфы извлекли из тайника провизию и стали насыщаться. Ели в молчании. Несмотря на то, что каждый из них был зверски голоден, вкушали через силу. Кусок не лез эльфам в горло, стоило им вспомнить гору тел в яме. А когда они вспоминали пирамиду из отрезанных голов, их начинало тошнить. Но они заставили себя подкрепить силы, а затем легли отдыхать. Феромон велел им всем вздремнуть, а сам остался сидеть на страже. По его прикидкам у людей была приличная фора - десяток часов, если не больше. Но люди это люди. Велта была права - в лесу они медлительны и неуклюжи. То расстояние, которое человек пройдет за сутки, эльф преодолеет за три часа. Из леса беглецы выйти не успеют - до его оконечности слишком далеко. То есть, им не спастись. А даже если каким-то чудом они и покинут эльфийские земли, то и в этом случае возмездие не минует их. Феромон решил, что будет преследовать убийц столько, сколько потребуется, пока не покончит со всей их бандой.

Примерно через час после трапезы Феромон заслышал грозное бурчание, доносящиеся из его живота. Затем живот прихватило так, что аж в глазах потемнело. Эльф вприпрыжку метнулся к деревянной будке и долго просидел там, а вышел наружу потным и изможденным. Что-то его кишки совсем расстроились. Феромон решил, что это произошло на нервной почве. Да и было неудивительно. Его буквально трясло от гнева. От гнева и чувства вины. Он никак не мог отделаться от мысли, что сам своей доверчивостью погубил подчиненных.

Он вернулся обратно и сел на стул на крыльце терема. Его продолжало трясти, и вскоре Феромон с беспокойством понял, что не гнев является причиной этого озноба. Он взглянул на свои руки. Ладони дрожали. На коже обильно выпустил пот, хотя Феромон, вместо жара, ощутил озноб.

- Что такое? - простонал он.

По всем признакам он заболел. Эльфы вообще-то болели редко, но все же болели. Это людская молва наделяла их отменным здоровьем. Дескать, эльфа никакая зараза не берет. Что взять с глупых людишек? На самом деле зараза брала, правда, далеко не всякая.

Поднявшись со стула, Феромон решил порыться в своих закромах и поискать лечебные настойки. Если люди не добрались до них, те ему помогут. Он сделал два шага в направлении двери, и тут мощнейший кишечный спазм бросил его на колени. Боль была такая, будто ему в брюхо вогнали клинок меча. Феромон не выдержал и громко застонал. Он попытался отдышаться, взять себя в руки. Спазм вроде бы отпустил. Феромон протянул руку и схватился за стену терема. Попытался подняться на ноги, и тут повторный спазм, еще более сильный и яростный, повалил его на пол.

От боли у эльфа потемнело в глазах. Он скорчился, подтянув колени к груди. Из его горла вырвался болезненный крик. А затем, сквозь пелену боли, Феромон услышал крики и стоны других эльфов. Они тоже тяжко страдали.

Стиснув зубы, Феромон пополз внутрь терема. Боль буквально рвала кишки в клочья. Эльфу казалось, что в его животе копошатся огромные черви и жадно пожирают его внутренности. Слабость накатывала волнами, и каждая следующая была сильнее предыдущей. Феромон понял, что еще немного, и он обессилит окончательно. А до тайника с лечебными зельями было еще так чудовищно далеко.

В соседнем здании, где эльфийский отряд расположился на отдых, происходило то же самое. Эльфы корчились на койках и на полу, кричали от боли, стонали, держась за животы. Велта, которую боль разбудила первой, успела выйти наружу, и теперь корчилась на земле. Боль полностью оглушила ее. Она не услышала приближающихся шагов, и не увидела, как на нее упала чья-то черная тень.

- Пей! - услышала она знакомый голос.

Приоткрыв глаза, Велта увидела над собой знакомое существо - одного из пленников, забинтованного сверху донизу. Тот подносил к ее губам пузырек, наполненный неизвестной жидкостью.

- Пей! - повторил он настойчиво.

Велта плотно сжала губы, но новый болевой спазм заставил ее закричать. Стасик воспользовался этим, и влил содержимое пузырька ей в рот. Велта машинально проглотила большую часть напитка и закашлялась.

- Это противоядие, - успокоил ее Стасик. - Все будет хорошо.

Велта хотела спросить, что станет с остальными эльфами, но не смогла. У нее не осталось на это сил.

Феромон еще пытался ползти по полу, но уже не продвигался вперед, а бессильно елозил руками по доскам. Он, не сдерживаясь, кричал от боли. Ему хотелось умереть, лишь бы эта пытка прекратилась.

И тут он