Темная, как ночь, блестящая кожа посерела, глаза смотрели с невыразимой мукой, полные губы искусаны до ран.

С другой стороны, а что он думал? Ведь она принцесса, султанская дочь! Старшая султанская дочь! Как там в стихах было «…купить ценою жизни ночь мою?»

Ну не купил, так разменял…

Но потом отец устроил такой ужас, такой ужас...

Сейчас даже вспоминать не хотелось, но тогда она испугалась по-настоящему. Да, она знала, что гнева Великого Султана страшатся и враги и друзья, но всегда думала, что "ужасающий гневом своим" просто часть титула…

И тут, впервые в жизни, она сама оказалось целью отцовского гнева.

Это было действительно ужасающе…

Она попробовала заплакать, но отец будто не заметил этого. «Жри!» – орал он, указывая на кусок кровоточащего мяса, лежащий перед ней на тарелке. Орал как на собаку или рабыню. Онемев от страха, она беспрекословно взялась за нож и вилку, старательно жевала и глотала, давясь, прекрасно понимая, что именно она ест…

Даже сейчас, вспоминая, она содрогнулась от ужаса и отвращения.

Ту ночь она рыдала не переставая. Вкус первого унижения в ее жизни оказался весьма горек, а ведь еще он был сдобрен и немалой дозой страха. Думала, что не заснет и в следующую ночь, но молодой организм взял свое…

И вот, после всего этого, проснуться в райском саду.

Это было сказочно. Она даже ущипнула себя за руку. Но нет, сон не закончился…

Вот она сама, вот ее собственная кровать, а вокруг – восхитительный сад, миниатюрные деревья, заплетенные лианами с крупными, малиновыми цветками, похожими на мальву. Она присела и поставила босые ноги на мягкую шелковистую траву. Лужайка, на которой оказалась кровать, выглядела волшебно, как воплощение совершенства…

Принцесса встала и оглядела сад, сделала несколько шагов в сторону деревьев. Трава приветливым ковром ласкала босые ноги.

В двух десятках шагов от полянки ветви деревьев смыкались и, переплетенные цветущими лианами, стояли сплошной стеной. На развилках ветвей мостились белоснежные и ярко-желтые орхидеи, цепляясь за ветки бледными корнями, похожими на толстеньких белесых червей, к удивлению - симпатичных и забавных.

Некоторые цветы время от времени взмахивали лепестками и взмывали в воздух, оказываясь удивительной красоты бабочками.

Где-то там, за верхушками деревьев, проглядывала высоченная каменная стена.

Промеж листьев, цветов и лиан мелькало множество ярких птичек от крохотных, размером с жирную муху, до довольной крупных, с размахом крыльев в локоть, с яркими, переливающимися перьями, и длинными разноцветными хвостами, смешными горбатенькими клювами. Они курлыкали и щебетали, создавая в саду уют, как уют в доме создает кошачье мурчание.

Все вокруг дышало идиллией и покоем...

А еще по саду плыл запах. И это был всем запахам запах! Свежий, пряный и волшебный, он перебивал горькие нотки нагретой солнцем травы и душистой древесной коры. Казалось, он соединял в себе самые привлекательные оттенки всех манящих запахов...

Внезапно над самой ее головой, шумно хлопая многоцветными крыльями, пролетела крупная птица. Причудливой формы яркий хвост едва не задел принцессу по лицу.

Девушка невольно проводила взглядом нахалку, и неожиданно нашла источник манящего запаха.

Пурпурно-багровый цветок превосходил все, виденное ею ранее. Громадные лепестки, похожие на измятый струящийся шелк, складывались в венчик размером в обхват.

Продолговатое мясистое соцветие, составленное из сотен тысяч мельчайших цветочков, свешивалось почти до самой земли. Как радужная дуга, цвет его от зеленого основания через желтую середину наливался алостью закругленного кончика.

У склоненного цветка, раскинув по земле крылья и широко разинув немалых размеров клюв, сидела нахальная птица и терпеливо ожидала следующей капли густого нектара, которая медленно собиралась на округлой вершине удивительного цветка.

Птица был так