Обнаружив совсем рядом человека, птица возмущенно что-то буркнула. Возмущенно покосившись бусинкой черного глаза, пернатая любительница нектара лениво отлетела в сторону, на каких-то жалкие три-четыре шага, всем своим видом показывая, что ждет не дождется, когда человеческая громадина уйдет и даст ей спокойно продолжать свое занятие.

Вблизи запах был совершенно умопомрачительным. Но, что удивительно, большинство запахов, усиливаясь, теряют свою привлекательность. Этот же, напротив, становился еще восхитительнее и желаннее.

Принцесса опустилась на колени и подобрала тонким пальчиком созревшую каплю. Та была совершенно прозрачной, густой и немножко клейкой, как сахарный сироп.

Принцесса лизнула палец и обомлела. Вкус оказался превосходнее запаха! Это было нечто непередаваемое, хотелось еще и еще…

Ждать следующей капли пришлось томительно долго.

Ничуть не колеблясь, принцесса моментально нашла выход. Она опрокинулась на спину на мягкой траве и, как птица, подставила открытый рот под соцветие, слизывая и высасывая нектар, прежде чем он успевал собраться в капли.

Но цветок не успевал за аппетитами девушки и ей приходилось обрабатывать язычком все больше меленьких цветочков, забирая все глубже в рот медоносный цветок.

Казалось, природа примолкла и замерла, ожидая, пока красавица насытится.

Принцесса разнежилась и разметалась в сладкой истоме, забыв о времени и месте, наслаждаясь волшебным вкусом и не менее чудесным ароматом.

И вот ладошка незаметно скользнула меж бедер, мимо задравшегося подола короткой рубашки.

Вот шаловливый пальчик нащупал и потеребил жемчужину страсти, скользнул вверх-вниз, погладил, придавил, замер.

Щечки окрасились румянцем. Левая ручка, доверив цветок впившимся губам, погладила грудь, нежно ущипнула затвердевший сосок, медленно обвела его пальчиком…

Вот пальчик правой руки задвигался все быстрее промеж широко раскинувшихся бедер, узенькие стопы напружинились, приподнимая на вершину экстаза, ротик оскалился, впиваясь в цветок, ловя сладкие капли…

И… А-ах!

Сладостная судорога пробежала волной по выгнувшемуся телу, бедра затрепетали и сомкнулись, а подкатившиеся глаза увидали небо в алмазах. Тело содрогнулось раз, другой, и расслабленно опустилось на траву.

Руки и ноги обессиленно опали, а губы вновь предельно глубоко вобрали в себя истекающий сладким соком цветок, спеша дополнить одну сладость другой…

***

Раскинувшись в расслабляющем блаженстве, девушка небрежно попыталась приподнять нависший над ее лицом цветок и перевести дыхание.

Но…

…не тут-то было.

Каждый из тысяч мелких цветочков под мягкими лепестками таил крепкие зазубренные крючки, которые впились в губы и язык при попытке вынуть изо рта коварный цветок.

Принцесса забилась, как рыба на крючке, еще не очнувшись от обессиливающей истомы, еще не понимая, что вступила в смертельную схватку за собственную жизнь. И поэтому заведомо проигрывала.

Стебель оказался жилистым и шипастым, тысячи и тысячи острых крючочков при малейшем движении впивались накрепко в губы, язык и горло, раня их, заставляя сжиматься от боли, перехватывая дыхание, бросая в панику.

Воздух в груди закончился очень быстро, а вместе с ним закончились и силы. Лицо налилось кровью, сознание уплыло и лишенное разума тело бессмысленно забилось на райской шелковой траве, взбрыкивая ногами, выгибаясь и содрогаясь в бесполезных уже попытках удержать угасающую жизнь.

Это безнадежное сражение продлилось недолго.

Пятки последний раз ударились о траву, руки выпустили впившийся в лицо стебель и стихли последние хрипы.

Тишина воцарилась в райском саду.

В широко распахнутых глазах раскинувшейся покойницы отражалось не небо, а пурпурно-багровый муар смертельных лепестков, опускающихся на ее лицо.

И вскоре птицы и бабочки вновь бесстрашно летали над распростершимся мертвым телом, совсем недавно полным