Глава 14 - София

Я сижу в машине, мои запястья крепко связаны, грубая веревка впивается в кожу. Холодное кожаное сиденье подо мной кажется неприветливым, но не таким неприветливым, как сидящий рядом со мной мужчина - Максим. Его присутствие заполняет замкнутое пространство, его молчание только усиливает напряжение.

Дорога тянется бесконечно перед нами, бесплодная и пустынная, без признаков жизни вокруг. Я смотрю в окно, тревога, клокочущая в моей груди, растет с каждой секундой.

— Куда ты меня везешь? — спрашиваю я, голос ровный, хотя сердце колотится. Мне нужны ответы, что-то, за что можно зацепиться в этом кошмаре.

Глаза Максима остаются прикованными к дороге, одна рука сжимает руль с жутким спокойствием. Он не смотрит на меня, когда говорит, но его слова прорезают тишину, как нож. — Не унывай, София. Ты снова увидишь своего отца.

У меня перехватывает дыхание, в животе затягивается узел. То, как он это говорит, словно это какой-то извращенный подарок, заставляет мою кожу покрываться мурашками. Тысяча возможностей проносится в моей голове, и ни одна из них не хорошая. Если я увижу его, что будет дальше?

Я сглатываю, горло пересыхает. — Увижу его, и что потом? — спрашиваю я, не в силах сдержать дрожь в голосе. — Ты собираешься убить меня у него на глазах? А потом убить и его? — Слова вырываются наружу, грубые и наполненные страхом. Мой разум кружится, представляя себе наихудший возможный исход.

Максим ухмыляется, наконец, обращая на меня свой взгляд, хотя в нем нет тепла. — Хорошая идея, — размышляет он, его голос пронизан весельем. — Нет. У меня другие планы.

Другие планы. Тяжесть этих слов въедается в меня, как свинец, и я чувствую, как мое сердце падает. Моя кожа покалывает от страха. — Какие планы? — спрашиваю я, мой голос едва громче шепота.

В его глазах мерцает что-то темное, что-то опасное. — Мы используем тебя как приманку. Когда твой дорогой отец придет спасти тебя своими драгоценными деньгами, мы поймаем его. — Он поворачивается обратно к дороге, его тон спокоен, как будто он объясняет погоду. — После этого мы немного повеселимся. Попытаем его, сломаем его. И когда он будет слабее всего, я причиню тебе боль прямо у него на глазах, прежде чем убить его.

Я смотрю на него, в ужасе, мой разум кружится. Он монстр. Эта мысль стучит в моей голове снова и снова. Я знала, что он опасен, что его мир построен на жестокости и силе, но слышать, как он говорит это так прямо, с такой холодной точностью, ужасает меня так, как я не ожидала. Мои руки трясутся на коленях, веревка все глубже врезается в запястья, пока я пытаюсь сохранять спокойствие, думать о выходе.

— Ты сумасшедший, — выдыхаю я, едва в силах говорить.

Максим усмехается, звук низкий и угрожающий. — Меня называли и хуже.

Машина продолжает ехать по пустынной дороге, и я чувствую, как безнадежность нарастает. Вокруг никого, никого, кто мог бы меня спасти. Я в ловушке. Максим везет меня к отцу, но не для спасения, только для того, чтобы использовать меня, чтобы уничтожить его. Я бессильна это остановить.

Наконец, машина замедляется, сворачивая на грунтовую дорогу, которая ведет в еще более отдаленное место. Мое сердце замирает еще сильнее, когда мы подъезжаем к небольшой поляне, окруженной деревьями. Вокруг ничего нет, никаких зданий, никаких признаков жизни. Только мы. Максим глушит двигатель и выходит из машины, махнув рукой своим людям, которые следовали за нами в другой машине. Они немедленно разошлись веером, заняв позиции в тени, с оружием в руках.

Максим поворачивается ко мне, выражение его лица становится жестче. — Выходи.

Я колеблюсь, но знаю, что у меня нет выбора. Мои ноги дрожат, когда я выбираюсь из машины, веревки все еще впиваются в мои запястья. Холодный воздух касается моей кожи, заставляя меня дрожать, хотя меня заставляет дрожать не только холод.

Он делает шаг ко мне, его высокая фигура отбрасывает на меня тень, и на мгновение мне кажется, что он собирается меня ударить. Мое тело напрягается в ожидании, но вместо этого он грубо хватает меня за руку, притягивая ближе к себе. Его хватка крепкая, собственническая, и я вздрагиваю, когда он дергает меня к центру поляны.

Его глаза впились в мои, холодные и расчетливые. — Ты будешь стоять прямо здесь. Когда придет твой отец... ну, я не знаю, что произойдет, но это будет весело.

Я с трудом сглатываю, мой голос дрожит. — Тебе это не сойдет с рук.

Губы Максима медленно изгибаются в леденящей улыбке. — Так все говорят. — Он отпускает мою руку и отходит назад, жестом показывая своим людям занять позицию. — Теперь мы ждем.

Я стою там, приросшая к месту, тяжесть ситуации давит на меня со всех сторон. Мой отец. Мой похититель. Ловушка закрывается. Лес вокруг нас, кажется, становится темнее, тишина давит на меня, как тиски.

Все, что я могу сейчас сделать, это ждать. И надеяться.

Напряжение висит в воздухе, минуты тянутся как часы. Мое сердце колотится в груди, каждый удар эхом отдается в ушах, когда я стою посреди поляны, холод вгрызается в мою кожу. Солнце начинает садиться, отбрасывая длинные тени по земле, и мои нервы на пределе. Люди Максима расположились по периметру, спрятавшись среди деревьев, их оружие наготове. Они ждут моего отца. Я жду его. Он должен уже быть здесь.

Я смотрю на Максима, стоящего в нескольких футах от меня, его поза напряжена от раздражения. Его глаза устремлены на дорогу, он сканирует горизонт в поисках любого признака движения. Тишина кажется удушающей, мой страх растет с каждой секундой. Где мой отец?

И тут тишину прорывает низкий гул двигателя. Приближается машина, ее фары прорезают сгущающуюся темноту. У меня перехватывает дыхание, надежда и страх смешиваются в груди.

Машина подъезжает к краю поляны, и на короткий, мимолетный момент меня охватывает облегчение. Это машина моего отца. Знакомый черный седан, который я видела тысячу раз. Когда открывается дверь и выходит фигура, мое сердце падает в живот.

Это не мой отец.

Кристен, заместитель моего отца, выходит из машины, неся черный портфель. Мой живот скручивается в узел. Это не входило в план. Кейс должен был приехать. Он должен был встретиться с Максимом, чтобы обменять деньги на меня. Это неправильно, так, так неправильно.