- Что вы знаете? – бросил вызов Стивен, пальцы его скрючились.

- Ничего о чем бы я вам не мог рассказать, - Пастерн поднял руку. – Посмотрите на это с моей точки зрения. В идеале, вы выдернете меня из хватки леди Брютон. Я постараюсь помочь вам сделать это. Но если я помогу вам, и она обнаружит это… нет. Следующим вариантом для меня будет, если она убьет вас и вашего трахаля, и будет так счастлива от этого, что позволит мне уйти, - он сверкнул улыбкой. – Можете все поубивать друг друга, лишь бы я мог уйти. Потеря лорда Крейна будет огорчением, но есть еще множество других привлекательных мужчин. На самом деле, мне плевать.

Стивен чувствовал, как у него от ярости закружилась голова. Он разорвет эту сволочь на куски и черт с ними с последствиями.

- Слушай сюда! – он обратился и ощутил, как его рука врезалась во что-то твердое в воздухе, возможно, это была стена.

- Неа! – сказал Пастерн. – И не подумаю. Я не дурак. И знаю, что вы можете заставить меня силой воздействия рассказать, где кольцо. Я заранее предпринял меры предосторожности, о которых я вам рассказывать не буду, но я обещаю, что если вы вытяните информацию о кольце силой, то вы его больше не увидите. Если хотите получить его обратно, то разберитесь с леди Брютон.

- Черт бы побрал это кольцо! – зарычал Стивен и взмахнул рукой, но эфирный барьер Пастерна поднялся на критические несколько дюймов. Встряхнул рукой еще раз, сменил фокус, но это стоило ему секундной потери концентрации и в эту секунду Пастерн взмыл вверх из положения сидя и слегка отскочил назад, вскарабкавшись прямо вверх по стене, как какая-нибудь ящерица.

У Стивена вырвался сдавленный тревожный крик, полный ярости, и он бросился за Пастерном. Эфир неожиданно отозвался на его вызов, бешеный удар, намного более мощный, чем он предполагал. Солома, мусор, пыль вздыбились, поднимаясь с земли, собираясь в облако, посрывало шляпы под хор криков, а игральные карты затрепетали в хаотичном треске клееного картона.

Слишком сильно. Слишком сильно и слишком поздно, потому что воздухоходец добрался до верха стены, забранного проволочным канатом, и перемахнул через него в невероятном акробатическом трюке.

- Что за хренова чертовщина? – выдохнул чей-то голос, и Стивен оглянулся, чтобы увидеть с полдюжины остальных заключенных, которые глазели и указывали на невыполнимый побег. Кое-кто уже ощупывал стену, чтобы понять, что именно он использовал для упора рук. Другие хлопали по себе, отряхиваясь от пыли, которая покрыла их с головы до ног.

- Я ничего не видел, - сказал Стивен резко и зашагал к воротам, чтобы попросить адвоката. Ему срочно понадобились услуги Хэннефорда и Грина.

Пока Стивен сидел в тюрьме, Крейн был в гимнастическом зале.

Он не входил ни в одно из спортивных сообществ, где его можно было бы ожидать. Тот спарринг, который предпочитали они с Мэрриком, не имел ничего общего с маркизом Куинсберри (2) , все заключалось в том, чтобы выжить, используя все доступные средства, и, возможно, именно поэтому они были отвергнуты любым приличным атлетическим обществом. Он не стыдился этого, но и не собирался объяснять свой жестокий, дробящий стиль любопытным членам своего класса. Они с Мэрриком были, несомненно, менее заметны обнаженными по пояс в местах, где большая часть присутствующих тоже была с татуировками.

Он по большей части посещал заведение для рабочих в Хаундздитче, удобно расположенном между Лаймхаузом и Стрэндом. Викарий, державший это место, был из тех мускулистых христиан, что веруют в спасение путем физического здоровья и упражнений, вбухивал свое жалкое жалование в обеспечение клуба и снабжение его книгами и периодикой, чтобы воодушевить и на умственное самосовершенствование. Крейн записался как мистер Водри, заплатил стандартный взнос и щедрое пожертвование, которое уберегло его от неудобных вопросов, и преуспел в том, чтобы стать частью ландшафта, настолько, что привлекал глазеющих на него зевак, которые надолго останавливались ради этого. Он еще должен был терпеть крики всяких остряков: «Доброе утро, мистер Сорока!», но это была небольшая цена.

Крейн отрабатывал удары на груше. Он бы предпочел спарринг, спарринг с Мэрриком, страстно этого желал, и именно поэтому его не было. Если бой превратиться в настоящую драку, ему придется найти другой зал для этого после того, как их вышвырнут отсюда, а он хотел настоящей драки. Он посмотрел на Мэррика, который был в другом углу комнаты, с голой грудью, за исключением маленького кожаного мешочка на ремешке на шее. Этот шаманский талисман был у него уже много лет, он носил его для защиты или по привычке. Крейна так и подмывало удушить его им. Если бы не эта чертова катавасия с Сейнт…

Он заставил себя вернуться к упражнениям, выкидывая мысли из головы. Пот стекал по его голой спине, пока он дубасил грушу со всей силой, какую мог контролировать. Он наносил удар за ударом правой рукой, выплескивая злость на Стивена, и на себя, и на Мэррика, и на Англию, мышцы плеча пели от усилий, голова гудела от злости, которая и не думала утихать с прошлой ночи.

Чертовы шаманы. Чертовы вруны. Чертов Стивен. Неужели между ними не было достаточно любви, преданности, спасенных жизней, чтобы Стивен не говорил ему правду, хотя бы иногда? Что бы он услышал? Что он должен перестать нести ответственность за весь богом проклятый мир и передать часть ее Крейну?

Он поменял руку на левую, выбивая разочарование. Стивен держался на нервах, становясь все менее работоспособным и эффективным. Они едва ли могли поговорить, не скатываясь в ссору. Это сводило с ума.

И это беспокоило. Стивен был нервным, взвинченным, у него было хроническое переутомление от работы, но он никогда не жалел себя и не потакал своим прихотям. Он был одним из самых справедливых людей, которых Крейн когда-либо встречал. Но и у него были свои слабые стороны – сам Крейн, его команда юстициаров, его чрезмерное чувство ответственности – и все эти слабые стороны сейчас оказались под ударом одновременно. И когда, казалось бы, им нужно выступить единым фронтом, давление на Стивена разметало их.