Урок Роза Николаевна начала с фонетической зарядки. Она нам так и сказала:

— Проведем: фонетическую зарядку. Я буду произносить слова, вы хором — повторять. Ясно?

Нам было ясно. Учительница назвала первое слово—сейчас уж и не помню, какое — и скомандовала:  — Три-четыре, начали!

Наши девочки старательно повторили (они сидели на первых партах, на остальных, как говорит наша историчка, безраздельно царствовали мальчишки). Мы молчали, только для виду широко раскрывали рот. Когда же учительница поняла это, мы стали повторять за ней. Только так, что, наверное, ни один англичанин не понял бы ничего. Потом мы, как это водится, заговорили и совсем отвлеклись от урока!

Роза Николаевна просила нас замолчать, ходила по рядам, успокаивала то одного, то другого. Но ненадолго.

Наконец она, должно быть, поняла, что с нами ничего нельзя сделать. Опустилась на стул, раскрыла какую-то книжку и больше не сказала нам ни слова до самого конца урока. Ну и наговорились мы тогда! Даже не сразу звонок услышали. А когда поняли, что звонок, кинулись собирать вещи: урок был последний. Надо было успеть пообедать и в футбол с шестым «а» сразиться. И вот тут-то мы поняли, что новая англичанка — себе на уме.

— Вы это куда, ребята? — уж очень спокойно, даже с каким-то подозрительным недоумением спросила она.

— Звонок же был, Роза Николаевна! — пояснил я с улыбкой.— Вы книгой так увлеклись, что и не слышали.

— Очень даже хорошо слышала,— возразила учительница.— Только ведь он не для вас. Вы весь урок шумели...— Тут Роза Николаевна улыбнулась: — Должно быть, урок с переменой перепутали. Ничего, бывает. Ну, а после этой «большой перемены» мы все-таки проведем урок английского языка.

Вот так новая англичанка! Что выдумала! А как же наша встреча с шестым «а»?

— Роза Николаевна,— жалобно начал я,— нам домой надо. Родители будут беспокоиться...

— Ничего, вы им объясните, почему задержались, они поймут.

Я молча полез за тетрадкой в портфель. То же самое сделали остальные.

В общем, пришлось нам заниматься.

Когда закончился этот урок и класс опустел, я еще долго сидел за партой: есть почему-то не хотелось, а на футбол опоздал. Наверное, и честили нас мальчишки из шестого «а»: испугались, мол, струсили, не нашли подходящей сумки для голов. Вот англичанка, какая вредная! И уж, конечно, обо всем директору доложит. Это точно.

Расстроенный, я нехотя вышел из класса. Коридор был пуст. Проходя мимо директорского кабинета, я заметил, что дверь прикрыта неплотно. Не удержался и заглянул в щелочку. Я увидел директора и... новую англичанку. Они о чем-то разговаривали.

Ясно, что учительница жаловалась на нас. Я понимаю, что подслушивать непорядочно. И все-таки навострил ухо: не для себя стараюсь, завтра всем ребятам расскажу... Ну, точно, они беседовали о нашем классе.

— Ну как,— говорил директор.— У вас не отпало желание быть руководителем шестого «б»?

Я хмыкнул: еще бы не отпало!

То, что ответила англичанка, меня ошеломило.

— Напротив,— сказала она,— теперь я, Кузьма Иванович, буду даже настаивать на этом.

— Вот как? — удивился директор.— Уж не ангелами ли они вам показались?

— Далеко не ангелами,— рассмеялась англичанка.— Да я бы от ангелов, признаться, отказалась. А это интересные, способные ребята, правда, с ужасным произношением. Но я уверена, что они справятся с этим.

Назавтра все ребята из нашего класса знали о разговоре в директорской. Вот это англичанка! Вместо того чтобы нажаловаться, она сказала, что мы интересные, способные ребята. Так неужто мы прослывем неблагодарными?! И мы решили начать борьбу с разговорами на уроках. Но оказалось, что это невозможно: мы просто привыкли разговаривать на уроках. Привыкают же люди каждый день умываться, чистить зубы, делать зарядку! Правда, эти привычки у некоторых из нас почему-то еще не проявились...

В общем, мы ничего не могли с собой поделать. Хотя у Розы Николаевны старались сидеть потише. Даже шикали друг на друга. Но от этого в классе не становилось тише, наоборот. Все мы очень переживали, постоянно совещались, как наши учителя и родители. Думали думу великую. И придумали...

Было это опять на уроке английского языка. Провели, как водится, фонетическую зарядку. А потом Роза Николаевна меня к доске вызвала. Я хоть и не ходил в отличниках, но к английскому относился уважительно. Задала мне Роза Николаевна вопрос. И тут я чуть не стукнул себя по лбу с досады: «Какие же мы дураки с Витькой!»

В общем, я стоял как истукан и молчал, будто в рот воды набрал.

— Ну что, Коля? — обратилась ко мне учительница.— Не подготовился?

Я отрицательно замотал головой. Роза Николаевна удивленно посмотрела на меня.

Такое же выражение было на лице у каждого в классе: они же ничего не знали! Один только Витька делал мне какие-то знаки рукой.

— Что с тобой? — забеспокоилась Роза Николаевна,— Может, голос потерял?

Я снова мотнул головой.

— Тогда садись. Как ни печально, но «два». На этот же вопрос будет отвечать...— учительница заглянула в журнал и вызвала Витьку, моего друга и соседа по парте. Надо же! Как будто знала! Между Витькой и Розой Николаевной произошел точно такой же «разговор»: она спрашивала, он кивал головой.

— Что это с вами приключилось? — нахмурилась Роза Николаевна.— Как договорились, в молчанки играете... Останетесь после уроков, подождете меня.

Когда прозвенел звонок на перемену и учительница вышла из класса, мы посмотрели с Витькой друг на друга и расхохотались.

На нас и до этого ребята смотрели с удивлением, а тут у них сделались совсем большие глаза. Они, должно быть, подумали, что мы с ума посходили. После уроков в класс зашла Роза Николаевна. Услышав наш разговор с Витькой, она пошутила:

— Ага, кажется, немые заговорили? Рассказывайте. Вначале ты, Коля.

Я заробел, не знал, с чего начать. Витька выручил:

— Понимаете, Роза Николаевна, мы для общей пользы...— Тут он тоже замешкался.

— Понимаю,— чуть улыбнулась учительница,— для общей пользы решили помолчать, чтобы тишина была?

— Точно! — обрадовался я.

— И за молчание получили двойку.

— Роза Николаевна,— вступил снова Витька,— мы одну деталь (он так и сказал: «деталь») не продумали, один неверный пункт в уставе записали.

— В уставе? — переспросила учительница, потом улыбнулась: — Уж не общества ли молчунов?

— Верно! — удивился я.— Только не общество молчунов, а