– Дверь всегда можно выбить! Закрывают обычно от приличных людей, а не от грабителей, ведь у тех есть отмычки, да и просто крепкое плечо. – Он с тоской поглядел на пачку сигарет. – У нас тут есть что-нибудь пожевать?

– На, не страдай, – дотянувшись до столика, Тарек взял плошку с орешками.

– Саддам использовал помощь американцев, – напомнил Петр, – когда сцепился с Ираном, получал химическое оружие и бактериологическое, кинулся на Кувейт и тут же получил по рукам. А потом стал поднимать голову, чтобы показать, кто в доме хозяин. Вот этого ему и не простили. Потому и казнили так спешно. Даже тридцать суток не выдержали, хотя суд давал отсрочку. Талабани сказал, что повесить Саддама надо как минимум двадцать раз по числу покушений на Талабани.

Тарек не прореагировал на слова Петра о том, что Хусейн пользовался помощью американцев, но тревожно нахмурился. Личность Саддама для него оставалась неприкосновенной. Петр спросил:

– А что с оружием массового поражения? Неужели Саддам не хотел его создать?

– Конечно, у нас есть институт по атомным исследованиям. И проект о создании атомной бомбы существовал. Но его заморозили за много лет до вторжения. Я разговаривал с некоторыми физиками по долгу службы, и они твердили об этом, хотели все восстановить, чтобы получать зарплаты повыше за исследования. Они писали разные невероятно объемные отчеты о том, что могли бы делать, рассчитывали на финансовые вливания. Эти отчеты можно было бы принять за реальную работу по ядерному вопросу.

Тарек выглядел усталым. Он потер лицо крупными ладонями.

– Ну же, давай, что я должен подписать? – спросил он, отняв руки от лица.

Петр встал с топчана, сходил в зал и достал из ящика под кассой листок бумаги и ручку. Напарник под диктовку написал согласие работать на российскую разведку, а Горюнов убрал листок, сложенный вчетверо, в нагрудный карман рубашки. Только тогда они оба выдохнули. Тарек, по большому счету, получил то, к чему стремился – работу и статус. Он увидел свет сквозь сплошную пелену песка, который взвился в небо, когда первые бомбы стали падать на Багдад, когда погибла его семья в собственном доме и Саддам сперва исчез, а затем был позорно казнен, не как достойный офицер, а как обычный воришка или убийца. Тарек чувствовал себя все эти годы так, словно это он болтался повешенный с разорванной шеей и сломанными позвонками, а не Хусейн, словно это его сунули в еловый гроб и отправили сначала в Тикрит, а потом, испугавшись паломничества к могиле, перевезли в родное село, туда, где были похоронены сыновья и внук. Это не Саддама распнули на посмешище американцам и их приспешникам, а весь иракский народ и часть большого арабского сообщества, пусть и разобщенного.

– А все-таки вы были не правы, – Тарек хлопнул себя по бедру оживленно. – Я имею в виду Советский Союз. Не могу простить, что вы приостановили нам поставки оружия во время конфликта с Кувейтом. Мы помогали по просьбе кувейтских патриотов-революционеров. Они свергли клику нефтяных магнатов. Чего ты улыбаешься? Это так! А вот ваш Горбачев лучше бы промолчал, а не лез с осуждением иракской агрессии. Ну, конечно, зато его похвалил Буш. Никогда вы не дружили с американцами! А тут поцелуи взасос и Нобелевскую в придачу. Да еще и в Германии позиции сдали, а они, между прочим, американцы, так там и остались!

– Как Буш тогда говорил? «Иракское вторжение – это не просто военное нападение на небольшой Кувейт. Это безжалостная атака на саму суть международного порядка и идеалов цивилизации». – Петр был совершенно согласен с Тареком. Он уже мысленно писал подробный отчет-инструкцию, как работать связному с таким непростым объектом, как Ясем Тарек, испытывая сомнения, что с Тареком, кроме него, вообще кто-то сможет взаимодействовать. – Ничего не напоминает? Как под копирку все остальные речи их президентов перед очередным незаконным вторжением. Тогда американцы влезли в Саудовскую Аравию, чтобы якобы ее защищать от иракских войск, находящихся в Кувейте. Но ведь и тогда цель Саддама была не поддержка революционеров, а Израиль и Палестина. Спровоцировали бы с Тель-Авивом конфликт, Ирак поддержали бы и другие арабские страны. Тогда поддержали бы. Но уже через несколько лет американцы сделали все, чтобы реализовать свой план «контролируемого хаоса» на Ближнем Востоке. Однако хаос вышел из-под контроля, в конечном счете. А в случае с Кувейтом выиграли, как всегда, США, Израиль и Иран. Потирали руки, что их давний враг Багдад сокрушен ракетными ударами и подорван экономической и военной блокадой.

– Думаешь, они рады и теперь? – Тарек поджал губы и взял папку с фотографиями в руки. – А я был ничего, бравый офицер… Что там с твоей поездкой в Эрбиль? Что-то мне подсказывает, что я не поеду и буду занят чем-нибудь еще?

– Пока останешься здесь. – Петр обвел взглядом подсобку с некоторой долей сожаления. – Я познакомлю тебя с одним человеком, с ним и будешь на связи. Он даст инструкции о дальнейшей работе. Надо чтобы цирюльня работала, пока меня нет. Либо я вернусь, либо меня кто-нибудь заменит. И если тебя решат отсюда перевести.

Тарек тоже огляделся.

– Да, жаль. – Он прошел к квадратному окну, находившемуся почти под потолком. Взглянул на тусклый свет, приглушенный песчаной взвесью. – Еще часа два крутить будет… Символично – встретились в песчаную бурю и теперь…

– Да ты романтик!

– Язва ты, Кабир, не хуже пендинки! – Он встал спиной к стене, прислонился затылком, выставив крепкий подбородок вперед. – Ты же в Эрбиль на самолете? Тогда стволы бесхозными будут. Оставишь?

– Ты гляди, забудь про свою активную подпольно-террористическую деятельность, – погрозил пальцем Петр. – Стволы-то я оставлю, но береги теперь себя, не разменивайся на мелочевку.

– Осел останется ослом, даже если везет казну султана, – повел плечом Тарек.

– У нас говорят, горбатого могила исправит, – хмыкнул Петр, запоминая очередную народную арабскую мудрость. – Я эти дни буду, наверное, занят, справишься тут?

– А когда я тебя подводил? – Тарек выглядел гораздо спокойнее, чем обычно. Видимо, его тяготила неопределенность. – Слушай, а ты точно не сириец?

– Ну как тебя убедить? – по-русски спросил Петр и продолжил по-арабски: – Лучше расскажи, откуда у тебя это? – Он показал на его руку, имея в виду шрам от ранения. – На войне ранило? Я знаю, что тебе прострелили руку.

– Так-то лучше, – услышав русскую речь, проворчал тот. – Нет, на войне меня ранило в плечо. А это Удей постарался.

– Сын Хусейна? За что? – изумился Петр.

– Я арестовал его приятеля. И получил… – Тарек потер привычным движением