были у Рубцовых. У меня сердце сжалось от жалости: оказывается, она всё ещё терзается мыслью, что могла чем-то помочь матери, но не помогла. Между тем Анна Витальевна что-то шептала ей, обнимая, гладила по спине.

Сзади на нас прикрикнула Софья: — ну? Чего стоим? Разувайтесь — и вперёд! Айк, ты о чём задумался?

Михаил Иванович оторвался от внучек, засуетился, поправляя очки на носу: — проходите, проходите, сейчас обедать будем!

Для обеда было рановато, но учитывая, что мы рано выехали, решили всё же перекусить. Ну, как — перекусить? Рубцовы, похоже, весь вчерашний день угробили, чтобы приготовить еды на такую ораву. Каждому налили по тарелке борща с большим куском мяса, потом просто тушёное мясо с гречкой. Перед девчонками ещё поставили какую-то посудину с салатом. Светка смущённо улыбнулась и есть его не стала. Анна Витальевна вопросительно посмотрела на неё, а Софья со смешком сказала: — не бери в голову, мама, Светик у нас волчица, она тоже мясо предпочитает. А вот дети… — она строго посмотрела на щенков, и те недовольно подставили ей свои тарелки.

* * *

Обратно возвращались под вечер. Усталые ребятишки дремали, женщины тихо переговаривались.

Софья села с близнецами в машину Айка. Они привалились к её бокам и тихо посапывали. Туда же сел Алексей. Моя Радость устроилась с младшими детьми на заднем сиденье позади меня, а Светку мы посадили впереди, чтобы её кто-нибудь из малышей нечаянно не задел во сне. Пол заявил, что поедет с дядей Денисом.

Днём, в городе, мы разделились. Айк и Денис водили детей в зоопарк и в детское кафе — ели мороженое, а мы с Алёшкой героически сопровождали женщин во время их обхода магазинов.

У мужиков в зоопарке возникли вполне ожидаемые сложности. Некоторые звери верещали, испуганно убегали и пытались спрятаться, когда дети вместе с Айком и Денисом подходили к вольерам. Другие, медведи например, рычали и бросались на прутья клеток. Айк рассказал, что окружающие подозрительно посматривали на них, а служащая зоопарка сухо попросила выключить прибор, который как-то воздействует на животных. В общем, они поторопились уйти. После зоопарка решили завернуть в детское кафе, где пили соки с пирожными и ели мороженое.

Мы тоже неплохо провели время. Девчонки отвели душеньку, перемерив уйму тряпок, шубок и туфель. Мы с Алексеем выступали в качестве экспертов, но толку от нас было мало. Я сказал Аллочке, что мне нравится всё, что на ней надето. На ушко шепнул, что больше всего нравится, когда ничего нет. Она улыбнулась и показала мне язык!

Мы объехали не меньше десятка магазинов и купили норковую шубку моей любимой, а также ещё какие-то одёжки. Ну и туфли тоже. Шубка мне понравилась: сшита красиво и Аллочке, голубоглазой блондинке, очень подошла. Софья тоже что-то покупала, но не шубку. У неё есть и не одна, по-моему, хотя она их почти не носит, всё в куртках бегает. Светке они выбирали все вместе. Долго примеряли, над чем-то смеялись, пока мы с Алёшкой томились на скамейке перед магазином. Но самые большие пакеты оказались с покупками для детей. Ну кто бы сомневался! Сопровождающим девчонок лицам, то есть нам с Айком, Денисом и Алексеем, тоже перепало: нам с Айком по рубашке, а парням — какие-то наборы с носками, носовыми платками и импортными хорошими лезвиями для бритья.

Домой приехали по темноте. Пока я заносил спящих близнецов, жена побежала смотреть, как там Артём. Сын давно спал и чему-то улыбался во сне. Мы решили, что мои родители останутся у нас ночевать, потому что время было позднее. Как ни жаль нам было будить детей, а пришлось. Мы раздели их, полусонных, кое-как умыли. Купать уж не стали, решили, уложить, как есть. Пол тоже купаться не стал, а поскорее умылся и через несколько минут уже спал.

Когда все разместились по комнатам, я посчитал, что вполне заслужил награду за сегодняшнее героическое поведение. О чём и сообщил Аллочке, когда она вышла из ванной. Она обняла меня за шею, близко вглядываясь в глаза, негромко сказала:

— я тебя так сильно люблю, Олег, ты себе и представить не можешь, как.

Я нетерпеливо обнюхал её шею, волосы, с силой притиснул к себе, положив ладони на бёдра: — я хочу тебя, Радость моя, всё время, каждую минуту. Люблю тебя всю, до мизинчиков но ногах, до последней капельки. — Она поднялась на цыпочки и подставила губы. Целуя, я поднял её на руки и понёс в постель.

Мы любили друг друга с таким нетерпением и жадностью, как будто встретились после долгой разлуки. Я погружался в сладостное жаркое лоно и почти терял сознание от жгучего желания, рассыпаясь на тысячи осколков и вновь возвращаясь к жизни, когда яростное, до боли, наслаждение, ударом молнии настигало меня.

Глава 13

Золотая осень раскрасила Междуреченск яркими красками красно-жёлтых кленовых листьев, зеленью пихтовой и кедровой хвои, рубиновых ягод калины и рябины. Выцветшее за жаркое лето до бледности, голубое небо бездонной чашей опрокинулось над волчьим городом.

Этого дня ждали многие семьи, в которых подрастали щенки. В конце сентября состоится ежегодное представление вожаку и его паре новых членов стаи.

С самого утра празднично одетые семьи потянулись к заброшенной заимке. В основном добирались на машинах, но кое-кто решил идти пешком, благо погода стояла великолепная.

Машины оставляли на обочине дороги и отправлялись на поляну. Там в одиночестве, в центре вытоптанной площадки для поединков, их ждал вожак. Громадный тёмно-серый, с седеющей мордой волк, спокойно стоял, расставив сильные лапы и тяжёлым взглядом встречал прибывающих. Семей было немного, всего около двух десятков. Матери держались чуть сзади, маленькой группой. Взрослые мужчины — отцы с ребятишками торопливо обратились в волчью ипостась и замерли у кромки поляны. За вожаком, в отдалении, старики из Совета Стаи переговаривались между собой, передавая друг другу листы бумаги. Софья стояла с ними. Не участвуя в разговоре, внимательно вглядывалась в притихших волчат. Я стоял в общем ряду, единственный белый волк. Ко мне жались мои щенки — Игорь, Димка и Саня, а также щенки Гранецких — Оля и Надя. Не знаю, почему они до сих пор не прошли представление вожаку. Собственно, это всё отдано на усмотрение родителей, но вне стаи оставаться опасно, поэтому оборотни спешат показать вожаку своих детей.

Старший Совета, Кытах Арбай, угрюмый шкафообразный старик с лицом, испещрённым глубокими морщинами, гулко прокашлялся и зачитал фамилию первой семьи.

Не торопясь, Софья встала рядом с вожаком,