в неудобный корсет, а естественно, очень уверенно прямо. Судя по всему, когда-то давно Марте профессионально поставили осанку, которую она не потеряла.

Карская встретила Вербина в свободном красном джемпере под горло и домашних брюках. Одежда соответствовала царящей в квартире прохладе, и женщина объяснила:

– Я люблю, когда свежо – так легче дышится, но не люблю мёрзнуть.

– А руки? – машинально спросил Феликс.

– Руки не мёрзнут. – Марта улыбнулась. – Спасибо.

– За что?

– За то, что спросили.

– Я просто спросил.

– Я понимаю. – Она подобрала ноги, свободно облокотилась на спинку, подперев голову левой рукой, и продолжила: – После разговора по телефону я представляла вас другим.

– Коротко стриженным, в кожаной куртке на меху, возможно, с золотой «гайкой» на пальце?

Вербин специально использовал жаргонизм девяностых, в которых жили создатели сериалов «про ментов», и Карская это поняла.

– Представляете себя решалой из кино?

– По опыту знаю, что именно такими видят оперативников молодые женщины.

– Спасибо, что не сказали: «молодые, романтичные женщины».

– Что может быть романтичного в золотой «гайке»?

– Согласна… – Она умела улыбаться чуть-чуть, демонстрируя лишь тень улыбки, но не ироничной или насмешливой, а доброй, смягчающей беседу и создающей очень благоприятный фон. – На самом деле я представила вас потрёпанным, замотанным, немного злым и немного алкоголиком… Ну, как в книгах представляют крутых полицейских.

– Вы специально меня подначиваете?

– Вы заметили?

– Лучше не надо, – мягко попросил Вербин.

– Почему?

– Потому что мой внутренний опер начинает задаваться вопросом, для чего вы это делаете?

– Может, я нервничаю?

– Почему вы нервничаете?

– Это вы спросили или ваш внутренний опер?

– Есть разница? – Феликс в упор посмотрел на женщину. – Мы с ним оба одинаково любопытны.

Карская спокойно выдержала взгляд Вербина, затем тень улыбки сделалась чуть заметнее и прозвучал вопрос:

– Лучше не надо?

– Лучше не надо, – качнул головой Вербин. И подумал, что его визит уже затянулся, а ещё не прозвучало ни одного вопроса по делу. Они лишь играли, неспешно изучая друг друга. Но для чего Карская затеяла игру? – А теперь, Марта Алексеевна…

– Можно вас попросить? – мягко перебила его женщина.

– О чём?

– Пожалуйста, если вас не затруднит, называйте меня Марта, хорошо? Без отчества. Вам, как я понимаю, всё равно, а мне проще и приятнее.

Несколько мгновений Вербин смотрел женщине в глаза, после чего кивнул:

– Хорошо.

– Спасибо.

Возникла пауза. Довольно долгая, секунд на двадцать, после чего Карская вопросительно подняла брови.

– Жду, когда вы попросите разрешения называть меня Феликсом, – спокойно ответил Вербин.

– Вы настолько легко читаете людей?

– Просто понял, для чего вы попросили называть вас Мартой.

– То есть можно?

– Почему нет?

– Спасибо.

Фотография, служившая Карской аватаркой в известном мессенджере, была сделана недавно, а судя по истории фото, Марта регулярно их обновляла, не хотела, наверное, вводить в заблуждение клиентов, демонстрируя, как выглядела в ранней молодости. Хотя могла бы – Карской было едва за тридцать, и о жизненном опыте говорил только взгляд её глаз, в котором смешались и грусть, и настороженность, и оценка.

– Давно практикуете?

– С тех пор, как получила диплом.

– На чём-то специализируетесь?

– Нет. Но люблю необычные случаи.

– Например?

– Связанные со смертью, – ответила Марта, уверенно глядя Феликсу в глаза.

Вербин ответил лёгкой полуулыбкой.

– Что-то не так?

– Всё так. Но мы, получается, похожи.

– Вы расследуете убийства?

– Да.

– И много их?

– Случаются.

– Не имеете права рассказывать?

– Для этого есть пресс-служба.

– Вику убили?

Вербин не стал торопиться с ответом на заданный в лоб вопрос, понимал, что Карская не просто так рассказала о том, какие расстройства её особенно интересуют. Помолчал, после чего спокойно произнёс:

– Я выясняю.

– Ищете убийцу?

– В настоящее время проводится доследственная проверка, поскольку некоторые обстоятельства смерти Виктории Рыковой вызывают… сомнения.

– То есть её смерть не была результатом несчастного случая?

– Почему вы решили, что речь может идти о несчастном случае? – негромко поинтересовался Феликс.

– Потому что вы сказали, что обстоятельства вызывают сомнения, – мгновенно ответила Марта. – Если бы Вика скончалась в больнице и её смерть была объяснена врачами, у вас вряд ли возникли бы сомнения.

– Зависит от того, какое заключение сделали бы врачи.

– Тоже правильно, – согласилась Карская. – Я об этом не подумала. – Марта вновь выдержала паузу. – Хотите кофе?

– Нет, спасибо.

– А чай?

– Нет.

В квартире было прохладно и горячий чай был как нельзя кстати, но Вербин не хотел прерывать разговор.

– Вика умерла четырнадцатого?

– Почему вы так решили?

– Я ей звонила, – тихо сказала Марта. – Звонила и тринадцатого, и четырнадцатого. Я хотела с ней встретиться в этот день, но Вика не отвечала на мои звонки.

– Вы не знали, где она живёт?

– Нет, к моему огромному сожалению. Если честно, я даже хотела обратиться в полицию, но потом подумала – что я вам скажу? К тому же у меня не было уверенности в том, что Вика… – Марта машинально коснулась волос. Не поправила их, а именно коснулась. – Как Вика умерла?

– Как я уже сказал, некоторые обстоятельства вызывают сомнения, – уклончиво ответил Вербин.

– А почему вы пришли ко мне? К её психоаналитику?

– Потому что знаю, что у Виктории были проблемы.

– Откуда?

– Из анализа её телефона. – Вербин решил пока не говорить о дневнике.

– И вы решили узнать, не была ли Вика склонна к суициду? – Вопрос получился неожиданно правильным, Карская это поняла и поспешила объясниться: – Когда люди узнают, что у жертвы были психологические проблемы, суицид – это первое, что приходит им в голову.

– Вы абсолютно правы, Марта, – подтвердил Феликс.

– То есть обстоятельства смерти допускают возможность самоубийства?

– В обстоятельствах всё сложно, – помолчав, ответил Вербин. – Но я считаю, что Викторию убили. – И прежде, чем Карская среагировала, продолжил: – В связи с чем, надеюсь, вы позволите задать вам несколько вопросов?

Намекнув, что явился по делу.

– Конечно, – улыбнулась Марта. – Прошу… А то всё я да я…

Прозвучало чуть-чуть, на самой грани, игриво. Совсем чуть-чуть, поэтому Вербин пока не стал предлагать Карской вести себя построже.

– Как долго вы общались с Викторией?

– Надеюсь, под общением мы с вами понимаем профессиональную помощь, которую я оказывала Вике?

– Как долго?

– Около четырёх месяцев.

– А когда у неё начались проблемы?

– Примерно полгода назад.

– Виктория обращалась к кому-нибудь до вас?

– Она работала с Ольгой Старовой.

– Виктория рассказала об этом сама? – Феликс сделал пометку в записной книжке.

– Да.

– У вас есть координаты Старовой?

– Попробую найти.

– Спасибо. – Ещё одна пометка. – Марта, почему Виктория ушла от Старовой?

Карская едва заметно передёрнула плечами. Получилось изящно. Продуманно изящно.

– Врачи не любят, когда пациенты переходят к другому специалисту, но я не вижу в этом ничего дурного. В нашем деле очень важно