Шрифт:
Закладка:
После чего проснулся и долго лежал в кровати, пребывая между сном и явью, думая о чём-то и мгновенно забывая, о чём думал. Пока не сообразил, что разбудила его не распахнувшая глаза маска, а перезвон будильника, который не прекращался всё то время, что Феликс пялился в тёмный потолок, выдал короткое:
– Чёрт!
Подскочил с кровати и бросился в ванную – времени до встречи с Анзоровым оставалось впритык.
Сначала следователь хотел увидеться утром в понедельник, но Феликс напомнил о совещании, которое никак не мог пропустить, и услышал в ответ, что можно пересечься в воскресенье. Весьма неожиданное предложение, учитывая, что Анзоров терпеть не мог работать по выходным. Но ещё больше Вербин удивился месту встречи, которым стала небольшая кофейня на севере Москвы – Анзоров сказал, что будет возвращаться с дачи и ему удобно увидеться там. Возможно, следователь действительно жил неподалёку или проезжал по этой улице по дороге из пригорода, но припомнив несколько известных ему фактов, Феликс предположил, что удалённая кофейня выбрана по другим причинам. Однако с вопросами торопиться не стал, решив послушать, как поведёт разговор Анзоров.
Что же касается следователя, то выглядел он по обыкновению чуточку отстранённым, ненавязчиво демонстрируя, что, несмотря на неофициальный формат встречи, это не посиделки старых друзей, а Вербин явился с докладом.
Есть не стали. Проспавший Феликс, конечно, позавтракал бы, но поскольку следователь от еды отказался, тоже ограничился большой кружкой чёрного кофе. Анзоров же тянуть резину не стал и сразу поинтересовался:
– Что скажешь о деле Рыковой?
– Скажу, что о нём пошли слухи и Викторию у нас называют «Девочкой с куклами».
– Дело «Девочки с куклами»? – уточнил Анзоров.
– Дела пока нет, – напомнил Феликс. – Саму Викторию так называют.
– Поэтично.
– Такой её увидели.
– Поэтично и звучно.
– Название понравится журналистам, – обронил Вербин. – К тому же, уверен, скоро слухи выползут за пределы Системы, и они начнут расспрашивать знакомых сотрудников о «Девочке с куклами».
– И что знакомые сотрудники будут им отвечать? – поинтересовался Анзоров, который прекрасно понял намёк, но сделал вид, что пропустил его мимо ушей. – Там самоубийство?
Феликс промолчал, уверенно глядя собеседнику в глаза. Следователь поморщился, а потом улыбнулся:
– Да ладно?
– Сразу скажу: улик никаких. Но куча косвенных и серьёзных сомнений. И ещё одна версия появилась вчера, но о ней я пока промолчу, потому что совсем сырая.
– Куча косвенных большая? – Сомнения Анзорова интересовали мало. – Дело на основании этой кучи открыть можно?
– Тебе решать, Амир.
– Ты бы открыл?
– Я да, – твёрдо произнёс Вербин. – Я не сомневаюсь, что Викторию убили.
– Значит, я угадал, предложив тебе покопаться в Кожухове.
– Что значит «угадал»? – не понял Феликс.
– Я говорил с Дарьей, она приезжала в Москву на совещание. – Анзоров покрутил по столу кружку, но пить не стал. – Помнишь её?
Дарью, следователя из Иркутска, с которой они прошлым летом взяли серийного убийцу, Феликс не просто помнил, а подружился. И когда она приезжала в Москву, накормил обедом в «Грязных небесах». Вернувшись в Иркутск, Дарья написала Феликсу, что Анзоров о нём расспрашивал, на что Вербин ответил, что всё в порядке и он уже не раз работал с Анзоровым. И стал ждать, во что расспросы выльются. И вот дождался.
Но ответил коротко:
– Конечно, помню.
– Дарья рассказала о деталях твоего… гм… отпуска. Плодотворного отпуска, прямо скажем. – Анзоров покрутил в руке чайную ложку. – И её рассказ в очередной раз подтвердил твоё умение видеть то, чего никто не видит. Ты улавливаешь связи, которых нет на виду и которые становятся очевидными после того, как ты на них указываешь. Надеюсь, ты не воспринимаешь мои слова как лесть?
– Я не настолько наивен.
– Правильнее сказать – не настолько глуп.
– И это тоже.
– И это тоже, – эхом повторил Анзоров. И усмехнулся. То ли задумчиво, то ли с грустью. – Мы все замотаны повседневностью. Я не жалуюсь и не оправдываюсь, я говорю, как есть, и ты знаешь, что я говорю правду – так есть. Мы стараемся делать хорошо, но мы всё равно замотанные люди, а искусственный интеллект пока не научился бегать по «полю» в поисках улик. Мы ошибаемся. Я сейчас не стану говорить, что иногда мы ошибаемся намеренно – это ты тоже знаешь. Но чаще мы просто ошибаемся или, из-за всё той же замотанности, в упор не видим очевидных улик. И ты ошибаешься, но реже, потому что у тебя есть отличный нюх. В Иркутске ты пошёл по следу, которого никто не видел и в который никто не верил, и нашёл «серийника»… Сколько девушек он убил? Двадцать пять?
– Двадцать семь.
– Ты его нашёл. Ты, такой же вымотанный и затраханный, как все мы, его нашёл. Поехал, мать твою, в отпуск, и взял «серийника», который убивал на протяжении десяти лет. Поэтому я и попросил тебя послушать Крылова: твой нюх должен был подсказать, есть в смерти Рыковой криминал или нет… – И резко: – Что ты нашёл?
– Крылов отличный парень, – медленно произнёс Феликс. – Он первым унюхал криминал в деле Рыковой. Он цепкий и может вырасти в хорошего опера.
А может и не вырасти, если замотанность и повседневность превратят его в циничного сотрудника, которому будет плевать на всё, кроме показателя раскрываемости.
– Он упрямый и ради мёртвой девочки поругался со своими, – сообщил Анзоров то, о чём Вербин уже догадался. – Есть ощущение, что Крылова нужно будет забрать с той «земли», потому что работать ему не дадут.
Циничным сотрудникам не нравится, когда кто-то проявляет энтузиазм. Пусть даже юношеский.
– Это намёк?
– Посмотри на парня ещё и с этой точки зрения, – предложил Анзоров.
– Шиповнику скажи.
– Обязательно. – Следователь бросил взгляд на часы. – А теперь давай по делу, а то времени у меня не так много.
Ну, по делу, значит, по делу.
Кофе почти остыл, но его оставалось больше половины кружки, и Феликс решил не заказывать новый. Да и отвлекаться сейчас было бы неправильным.
– В общем, изначально меня смутило то же, что Крылова: Вика подробно описала в дневнике обстоятельства своей смерти – как она будет выглядеть, отчего умрёт, а главное – когда её найдут. То есть в какой день. И совпало, как ты знаешь, абсолютно всё. Возникает вопрос: имеем мы дело с мистикой, с чем-то непознанным, благодаря чему предсказание девчонки сбылось с невероятной точностью, или же с преступным умыслом.
– Или… суицид?
Вербин понял, что в первую очередь Анзорова интересует опровержение так сильно
