– Ефрлейтор, – заметно картавя, произнес он, – что у нас с радиостанциями? Проверь, чтобы все они работали как часы. Не дай Бог, подведет связь, потом неприятностей не оберешься. Понял?

– Так точно, понял!

– Да, вот еще что. Доложишь мне, в каком состоянии находятся батареи, что требуется для ремонта телефонных аппаратов. Короче, вся связь роты – на твоих плечах. Завтра к утру я должен представить лейтенанту Страхову подробный доклад обо всем этом.

Такую же задачу получили и командиры других подразделений батальона.

Не надо было быть провидцем, чтобы предсказать будущий ход событий: командование планировало проведение очередной чекистско-войсковой операции. На основании наших и командиров других подразделений данных начальник связи батальона лейтенант Постников подготовил заявку на получение со склада необходимого имущества:

«Начальнику 3 —го отделения штаба

19 —ой стрелковой бригады

капитану Твердохлебову

                      ЗАЯВКА

Для обеспечения связи при проведении операции 237 ОСБ прошу выдать нижеследующее:

– батарей БАС-80 (Бас-60) – 75 шт.;

– элементов ЗС – 10 шт.;

– мембран для капсюлей МБ- 10 шт.;

– угольного порошка МБ – 25 г.

Начальник штаба 237 ОСБ:

капитан Сысоев

Начальник связи 237 ОСБ:

лейтенант Постников».

Весть о том, что в ближайшее время нас ожидает выезд на операцию, быстро распространялась при помощи «солдатского телеграфа». Интересно было знать, где она будет проводиться? Или, выражаясь военным языком, где будут сосредоточены главные силы, состав этих сил, кто будет обеспечивать операцию?

…Я сидел в ленинской комнате и писал родным письмо. Разные мысли лезли в голову, о многом хотелось рассказать, но, к сожалению, не обо всем можно было писать. Беспощадная рука военного цензора вычеркнет все, что, по его мнению, может являться военной тайной. Чаще всего и более подробно мы рассказывали о своем здоровье, чем о ратных делах, хотя в равной степени и то и другое хотели узнать наши родители, друзья. Поэтому приходилось использовать эзопов язык. Ни одной фамилии, ни одного названия населенного пункта, наименования или номера воинской части, подразделений. Только номер полевой почты, который я запомнил на всю жизнь – 78120 «Б».

Взгляд мой блуждал по потолку, стенам, пока не остановился на карте. Обычной школьной карте, неизменном атрибуте любой средней школы. Я представил, как ученики до войны, стоя у этой карты, мучительно искали названные учителем континенты, страны, города.

А теперь она стала картой боевых действий. На ней мы отмечали места проведенных операций. Сколько их было, можно судить по количеству черных кружочков, обозначавших разгромленные банды. Глядя на них, мне казалось, что их количество не только не уменьшалось, а наоборот росло. Возможно, оно так и было. Складывалось впечатление, что мы боремся не с реальным врагом, а со сказочным персонажем – Змеем Горынычем, у которого на месте каждой отрубленной головы вырастала новая. Или с мифической Гидрой, волосы-змеи которой размножались с невероятной скоростью.

В связи с наступлением холодов и недостатком хлеба в горных районах, банды УПА стали спускаться в конце осени с гор в низовье. Даже дикого зверя голод заставляет приближаться к человеческому жилью, а оуновцы были те же звери, только двуногие, которые своими повадками ничем не отличались от лесных хищников.

В конце ноября 1944 года в лесной массив юго-восточнее села Становцы с гор спустилась банда «Перебейноса» численностью около 300 человек. На ее вооружении было 24 ручных пулемета, 1 станковый пулемет, 1 батальонный миномет, 5 ротных минометов, 100 автоматов, 200 винтовок.

Наш батальон был поднят по тревоге. Отряд в количестве 170 бойцов во главе с заместителем командира батальона по строевой части старшим лейтенантом Якимовым А. В. ушел на операцию.

Было бы наивно полагать, что банда в таком составе будет двигаться по открытой местности. Скорее всего, она разделится на курени, по 30—40 чел. в каждом, которые самостоятельно будут заниматься разбоем и грабежами.

Зная тактику действий бандеровцев, мы прекрасно понимали, что именно так и будет, хотя, с другой стороны, окружить банду «Перебейноса» и дать ей бой было бы намного лучше. Но главарь умело уводил своих головорезов из-под удара, и банда просачивалась сквозь наши кордоны как песок сквозь пальцы.

В лесу бандитов искать очень трудно, особенно, если точно не знаешь, где находились стоянки банд, их лучше всего брать с поличным в селах, куда они заходили ночью, чтобы порезвится, устроив попойку, запастись продуктами, завербовать новых помощников и «рекрутов», а заодно свести счеты с активистами. Но вести бой в населенном пункте нам было тяжелее, особенно, если он хорошо простреливается изнутри. Село представляло неприступную крепость.

Как говорится, нет правил без исключений. Это произошло и в тот раз. Едва мы вошли в лесную чащу метров на триста-четыреста, по едва заметным признакам поняли: бандиты здесь были совсем недавно. Как ни старались оуновцы маскировать следы своего пребывания, они все равно были заметны: вытоптанная трава, следы кострищ, сломанные ветки, остатки мусора, закопанные в землю, отхожие места – все это говорило о признаках жизни людей в лесу. Не надо было быть следопытом Фенимора Купера, чтобы видеть это. Даже невооруженным глазом было заметно: враг покинул эти места, что впрочем и подтвердило дальнейшее обследование лесного массива. Мы вернулись к месту постоянной дислокации ни с чем…

Подводя итоги чекистско-войсковых операций (а их к концу 1944 г. на нашем счету было уже немало), командование с удовлетворением отмечало, что потери батальона за последние полгода борьбы с оуновцами значительно сократились.

Объяснения были простыми.

Во-первых, с годами мы приобрели огромный боевой опыт. На счету каждого из нас к тому времени имелась не одна сотня боевых выходов. Тактические схемы, приемы и маневры отрабатывались нами до автоматизма, боевым операциям предшествовали долгие и упорные тренировки, занятия. Наши командиры муштровали нас до седьмого пота, пока не добивались безупречного выполнения учебных задач. Поэтому каждый солдат досконально «знал свой маневр».

Во-вторых, мы научились весьма эффективно использовать свое вооружение. Поскольку боевые столкновения случались чаще всего в лесу, бой проходил внезапно и скоротечно, в условиях ограниченной видимости (реально при сближении на 150—200 м., а то и ближе), в подобных условиях времени на прицеливание попросту не было. Часто приходилось стрелять «навскидку». Выигрывали бой подразделения, успевающие быстро создать необходимую плотность огня и «прижать» противника к земле. После этого уничтожение его становилось вопросом скорого времени. Поэтому тактика действий огневых групп строилась, что называлось, «от пулемета». Вооруженные ручными пулеметами стрелки обеспечивали решающий перевес в огневом контакте.

Также определяющим в боевых столкновениях являлось то, что личный состав войск НКВД был вооружен в основном автоматическим оружием. Более легкий и короткий пистолет-пулемет в лесных условиях был гораздо выигрышнее винтовки и создавал высокую плотность огня в скоротечном лесном бою.

В третьих, изменилась и тактика боя. Решающую роль в чекистско-войсковых операциях играла высокая концентрация станковых пулеметов на флангах и в порядках войск, а особенно на заставах, в секретах и заграждении. Выходящие из окружения мелкие группы бандеровцев оказывались под кинжальным фланговым огнем, от которого не спасали ни деревья, ни кустарник.

И, наконец, последнее. Мы, минометчики наносили гораздо больший урон врагу, нежели стрелковые подразделения за счет использования минометов, особенно 50-мм. ротных, которые располагались непосредственно в боевых порядках.

Если подразделения УПА переходили к жесткой обороне в условиях леса, то от применяемых осколочных мин окопы и деревья в лесу служили слабым укрытием, а при умелой корректировке огня подавление опорных точек противника в лесу не представляло сложности.

…Утренний туман повис рваными клочьями на ветвях кустарника. Едва первые солнечные лучи проникали в лес, как вместе с белесой дымкой исчезали и бандиты. Испарялись. Улетучивались. Растворялись среди деревьев.

Мы чувствовали, что идем по «горячему» следу. В одном месте обнаружили след от пароконной повозки, который вдруг вышел на грунтовку, а все остальное время