Формально я был прав. Полномочий, предоставленных мне уставом, я не превысил – закон был на моей стороне, и все равно в моей голове роились мысли сомнения: чем для меня закончится вся эта неприглядная история?

Разводящий оставил на посту одного из часовых, которые прибежали вместе с ним по «тревоге», а меня увел в караульное помещение. Все равно до смены оставалось несколько минут, поэтому, чтобы не ходить сюда дважды, он сменил меня раньше времени.

Вечером, сменившись с караула, я вернулся в подразделение.

К тому времени, как и следовало ожидать, ночной случай получил широкую огласку. Подобного еще не случалось не только в роте, но и во всем батальоне. Так я стал «героем» дня.

Но история на этом не закончилась, а наоборот, для меня только начиналась.

Едва я появился в подразделении, как сразу же превратился в объект шуток и острот:

– Ну что, Демин, отличился? Теперь тебе медаль дадут за бдительность!

– Да нет, вот когда он самого ротного уложит, обязательно наградят!

Последние слова остряка утонули в хохоте бойцов.

Я не обращал внимания на сказанное. Настроение у меня было отвратительное. Я подошел к своей кровати, устало опустился на нее. Переживания мои были глубокими. В глубине души я сознавал, что поступил неправильно, но и злого умысла в моих действиях тоже не было.

Жаль, что со мной рядом в ту минуту не было моего друга Воронина. Я бы излил ему все накопившееся в душе, и он понял меня как никто другой. Но Володя был в командировке. Оставалось только ждать его возвращения…

XХХ. В поисках «Перебейноса»

Жизнь в роте текла своим чередом. Вновь в районе зашевелились бандиты, и… обо мне понемногу забыли. Но ненадолго.

12 ноября 1944 года в 5.30 засада, возглавляемая младшим лейтенантом Березиным, услышала в одном из домов, где предположительно должны скрываться члены одной из банд, разговор.

Бойцы незаметно, под покровом ночи подошли к дому. Осмотрев вокруг него местность, они убедились, что охраны нет. Предосторожность – великая вещь, поэтому она никогда не бывает лишней, когда имеешь дело с вооруженным и опытным врагом.

Березин знаком показал на окно и сделал еще один, понятный всем жест – занять место возле окон и двери. Прижавшись к стене, он осторожно заглянул через стекло внутрь.

За столом сидела пожилая женщина и о чем-то разговаривала с мужчиной, лет 40, одетым в овчинный полушубок. Шапка на его голове была заломлена назад так, что символ оуновского движения красовался вовсю. Рядом с ним, на лавке лежал немецкий автомат.

Бойцы нашли то, что искали, но как теперь проникнуть в хату так, чтобы бандит не успел воспользоваться своим оружием? При малейшей опасности он сразу же откроет огонь – автомат находился на расстоянии вытянутой руки от него.

И Березину пришла в голову неожиданная, отчаянная на первый взгляд, но, пожалуй, наиболее верная в той ситуации мысль.

Он подошел к двери и постучал. Бойцы, следившие через окно за тем, что происходит в доме, увидели, как бандит резко вскочил из-за стола, схватил автомат и метнулся к двери, заняв позицию сбоку от нее. Вильнув стволом автомата, показал хозяйке, чтобы она подошла к двери.

– Хто там? – раздался ее голос.

– Доброго ранку, тiтко, – на украинском языке заговорил с хозяйкой Березин. – Звиняйте, що й вас поднял, можна до вас у хату трохи погрiться?

– А ти хто будiшь? – недоверчиво, все еще не открывая двери, спросила женщина.

– Хм… Та Мiкола я, з сусiднi села.– Березин назвал село, которое действительно находилось неподалеку. – Йду до дому.

– А ти не брешешь?

– Та ни, чого ж стану? Зранку холоднувато, я трохи отдохну i пiсля того пiйду.

– Ну, ладно… – хозяйка успела только отодвинуть запор на двери, как Березин ударом ноги распахнул ее и закричал:

– Руки вверх! Бросай оружие!

Бандит, ошеломленный внезапным появлением на пороге дома офицера в форме войск НКВД, – самого заклятого врага, выпустил из рук автомат и прошипел с ненавистью:

– Перехитрили, москали проклятые!

Задержанный оказался членом оуновской организации, пришедший в село из леса для пополнения запасов продовольствия…

Обстановка, сложившаяся к осени 1944 года, была сложной. Наши оперативники не знали отдыха, мотаясь по населенным пунктам, откуда поступала к ним информация о местах возможного нахождения или появления бандитов. Перепроверяя ее, они в случае подтверждения достоверности немедленно связывались с командиром нашего батальона, а тот в свою очередь поднимал личный состав по команде «Тревога». Выезжали на операцию по-разному: когда – весь батальон, а когда – отдельные подразделения. Все зависело от количества бандитов. И мы бросались в бой навстречу смерти.

В докладе командования войск по охране тыла фронта говорилось, что «служебно-оперативная и боевая деятельность войск проходила в новой, более усложненной обстановке».

Новое заключалось в том, что в связи с успешным продвижением Красной Армии на запад и освобождением от немецкой оккупации областей западной Украины, наши войска столкнулись с развитой бандитской сетью – украинско-немецкими националистами… Наряду с выполнением основной задачи по охране тыла фронта должны были проводить значительными силами боевые операции по ликвидации крупных и мелких банд, действующих как вблизи, так и на отдаленном расстоянии от фронта».46

Банды использовали террористические приемы, с некоторыми из которых мы сталкивались впервые, но подавляющая часть ухищренных методов борьбы были еще разработаны националистическими центрами задолго до прихода на земли западной Украины Красной Армии.

Бандиты строили добротные оборонительные сооружения: окопы, с ходами сообщения в тыл, блиндажи, землянки, с полным запасом продовольствия и боеприпасов, которые пополнялись за счет местных жителей и нападений на наши интендантские склады и подразделения. Причем население «в добровольном порядке» оказывало «помощь» бандитам. Так в своей националистической пропаганде твердили оуновцы, желая придать своей подрывной деятельности «партизанский, освободительный» характер.

Особенно активизировали ее бандиты в Снятинском, Вижницком, Вашковском, Путиловском, Кицманском, Хвамском и некоторых других районах. Например, в Вижницком районе полностью уничтожили телефонную связь, спилили столбы, разрушили стратегически важный мост через реку Черемош.

В селе Берегомет разгромили совхоз, учинили расправу над семьей председателя сельсовета, находившегося в рядах Красной Армии.

В Вижнице сожгли три магазина с товарами и склады с запасами лесоматериалов на лесопильном и фанерном заводах.

В другом месте убили председателя колхоза, трех бойцов истребительного батальона, сторожа сельсовета и женщину».47

Вооруженная борьба бандеровцев сопровождалась активной идеологической обработкой местного населения. Поэтому одна часть людей, поддавшись буржуазной пропаганде, была втянута в банды, другая – в лице их родственников, по сути, превращенных в заложников, вынуждена была оказывать помощь оуновцам.

Не было дня, чтобы где-нибудь, в одном из гарнизонов, где дислоцировались наши подразделения, не происходило стычки с бандитами. Не говоря уже о тех местах, где нас не было, и поэтому бандиты чувствовали себя там совершенно свободно.

Наш батальон стоял в трех населенных пунктах: г. Черновцы (штаб батальона, взвод связи, саперный взвод, взвод 45-мм. пушек, взвод минометной роты, взвод пулеметной роты), с. Вашковцы (1 стрелковая рота, взвод минроты), с. Берегомет (2 стрелковая рота, взвод пулеметной роты) и в с. Вижницы (3 стрелковая рота, взвод противотанковых ружей, взвод пулеметной роты, взвод минроты).

Время от времени приходилось менять места дислокации, в зависимости от того, насколько быстро мы справлялись с поставленной задачей – очищали близлежащие села от бандеровцев.

О предстоящих операциях мы узнавали различными способами. Порой, самыми необычными. Например, ничего не значащая для одних людей заявка на получение какого-либо имущества, для других, более внимательных и наблюдательных, могла рассказать о многом. Конечно, это вовсе не означало, что абсолютно все штабные документы становились достоянием всеобщей гласности в батальоне. Хорошо работал и «солдатский телеграф, благодаря которому мы и узнавали, что в ближайшее время нас ожидают большие дела.

…Из штаба батальона поступило распоряжение подготовить данные о наличии и состоянии радиостанций и ЗИПа к ним, средств проводной связи и т. п.

Командир радиоотделения минометной роты сержант Владимир Софронов, под непосредственным началом которого я находился, поставил передо мной