известно, что «работал» кто-то свой, и ты попадаешь под раздачу. Ты не учел, что слежка за тобой была согласована с полицией. Здесь не Америка. Это стандартные правила работы частного детектива.

Ради этой лжи я, собственно, и затеял весь разговор. Таль, конечно, мне не поверил, но я заронил в его душу сомнение. Он заерзал в кресле, а я продолжал давить, размышляя про себя, когда ему все это надоест.

– Они нашли простое решение. Отправили к тебе страхового следователя Якова Дарноля, чтобы он выслушал твою версию событий.

Это было еще одной относительно обоснованной догадкой. Дарноль никогда не прошел бы мимо такого свидетеля, как Таль.

– А теперь они начинают скидывать ему доказательства твоей лжи. Не забудь, твои друзья из ешивы всем запаслись. И записями телефонных разговоров, которые ты вел, не зная, что говоришь на пленку. И твоими отпечатками пальцев. И снимками твоей жены перед входом в швейцарский банк. И письменными показаниями скупщика, который приобрел у нее бриллианты.

– Откуда мне знать, что ты не врешь?

– Я здесь, не так ли? Не в тюрьме. А вот тебе скоро придется привыкать к пейзажу с решетками.

Тут его терпение лопнуло. Он резко встал и двинулся на меня. Но я опередил его и отскочил к двери.

– Только одного не понимаю, – сказал я. – Зачем тебе понадобилось вмешивать во все это Рели?

За это время он успел кое-как совладать с собой и вполне натурально удивился:

– Рели? Какую Рели?

К сестре я возвращался вполне довольный собой. Теперь мне оставалось только ждать, когда они сделают следующий ход. Ни машины сестры, ни «кортины» Кравица возле дома не было видно. Полицейские у подъезда тоже отсутствовали. Мне не понравилось, что наблюдение с дома сняли, но я полагался на Кравица, да и надоело мне, честно говоря, лазать по трубам. Когда я вошел, Рели испуганно дернулась и попыталась что-то спрятать. В два прыжка я оказался рядом с ней и заломил ей руку за спину. На пол с грохотом упал пистолет. Я его узнал. Это был «смит-вессон» 38-го калибра, большой и надежный, хоть и слегка устаревшей модели. В 1950-е такими пользовались нью-йоркские полицейские. Это было мое первое табельное оружие. Когда я купил FN, то «смит-вессон» отдал сестре.

– Зачем он тебе понадобился?

– Ты делаешь мне больно.

– Я еще даже не начал. Зачем тебе пистолет?

– Я его убью.

– Кого?

– Шимона.

– Зачем тебе его убивать?

– Это он, я уверена. Кравиц сказал, что все началось именно с ешивы.

– И что?

– А то, что он наверняка в этом замешан. Его вызвали из Америки, чтобы он помог с ограблением, а потом рассказали, что я опозорила его с Шаем Талем, и он решил мне отомстить. В ешиве есть много парней, которые были рады ему помочь. Они вечно на меня глазели.

Она вся дрожала. Но не в истерике, а в гневе. Меня же заинтересовало кое-что другое.

– С чего им вызывать его из Америки? Он же живет в Бней-Браке.

– Нет. Он родился здесь, но в последние годы жил в основном в Бруклине.

Я отпустил ее и сел в кресло. Почему рабби ничего мне об этом не сказал?

– Послушай. Если ты пойдешь туда и застрелишь его, мы никогда не найдем тех, кто действительно это сделал.

– Мне абсолютно все равно.

– Постарайся, чтобы тебе было не все равно. Если я их не найду, то ближайшие двадцать лет проведу в тюрьме.

– Я не хочу просто сидеть здесь и ждать. Я хочу пойти с тобой.

– Ты нужна мне здесь, у телефона.

Внезапно ее серые глаза блеснули.

– Тебе кто-то звонил, – вспомнила она. – Дарноль… Кажется, так.

– Дарноль.

Я чертыхнулся и подошел к телефону. Голос у страхового следователя звучал слегка напряженно.

– Джош, я признателен вам за то, что вы мне перезвонили.

– В чем дело?

– Похоже, в мои руки попала информация, которая может представлять для вас интерес.

– Где и когда?

– Через двадцать минут у здания мэрии.

– Буду там.

Я поцеловал Рели:

– Поклянись мне, что не высунешь отсюда носа, пока я не вернусь.

Она улыбнулась горькой улыбкой, которая так не шла к ее чистому нежному лицу.

– Чем поклясться? Именем Господа?

– Рели!

– Хорошо.

У меня не было времени разбираться, верю я ей или нет. Я вылетел из квартиры, прихватив с собой «смит-вессон», и остановился только для того, чтобы швырнуть его в мусорный бак. Было немножко жалко расставаться с верным товарищем, но я не хотел рисковать – вдруг она снова его найдет.

Через двадцать две минуты я подкатил к зданию мэрии. На улице уже совсем стемнело, и седую шевелюру поджидавшего меня возле перехода Дарноля освещали только огни проносившихся мимо автомобилей. Я снизил скорость и быстрым взглядом окинул улицу. Капельки воды из фонтана, которые разносил ветер, падали на лобовое стекло. Я остановился рядом с ним. Он был одет точно так же, как на нашей утренней встрече, только галстук сменил. На этот раз он нацепил черную бабочку в тоненькую серебряную полоску с изображениями Кролика Плейбоя.

– Добрый вечер, Джош.

– Да не особо и добрый.

– Мне жаль это слышать.

Он беспокойно переминался с ноги на ногу, глядя куда-то мне за спину. Внутренний голос прошептал мне, что пора отсюда убираться.

– В чем дело, Дарноль?

Он смотрел на меня с легкой грустью, но не более того.

– Мне очень жаль, Джош.

И тут они хлынули со всех сторон. Я насчитал шесть патрульных машин, перекрывших все возможные пути отхода. Две подъехали со стороны бульвара Бен-Гуриона, две вынырнули из-за угла улицы Ибн-Габироль, еще одна скрывалась за микроавтобусом «фольксваген», припаркованным на стоянке мэрии, а последняя выехала со стоянки торгового центра «Ган-ха-Ир». Из каждой машины выскочили по два полицейских и направили на меня пистолеты. По-видимому, кто-то распустил обо мне совсем некрасивые слухи.

Я врубил заднюю передачу, улыбнулся Дарнолю, крикнул ему: «Мне очень нравятся твои галстуки!» – и вдавил в пол педаль газа. Машина протестующе взвыла, когда я резко крутанул руль, но смогла протиснуться между столбами и по островку безопасности выскочить на стоянку мэрии. Полицейские бросились к своим автомобилям. Но где им было поспеть за нами с «Капри»! Словно сама заметив впереди просвет, она рванула к улице Блох. Я точно знал, что они будут делать. Две машины направо, две – налево, одна – за мной и одна – на месте. Мне не требовалось учить эти правила, потому что я их, черт возьми, писал. Машины, ехавшие навстречу, при звуках сирены подавали в сторону, к обочинам. Я позволил преследователям сократить дистанцию и на