– Послушай, Чик. Я нахожусь в квартире своей сестры. Она мертва. Кто-то исполосовал ее ножом. Дай мне пять минут, чтобы убраться отсюда, и приезжай. Только сделай так, чтобы Кравиц не видел ее такой, потому что он слетит с катушек.

Он потрясенно выдохнул:

– Мне правда очень жаль, Джош.

– Пожалей того, кто это сделал.

– Я могу чем-то помочь?

– Ответь мне на вопрос: ты меня не выдашь?

Он с минуту помолчал, а потом бросил: «Говори».

Я доверял ему. Он был честным человеком задолго до того, как стал честным полицейским.

– Разыщи Кравица и Чокнутого Жаки из Яффы и скажи им, чтобы ждали меня в полночь в гостинице «Белл».

– Это же только через два часа! Я не смогу так долго скрывать это от Кравица.

– Знаю.

– Ладно. Кстати, сегодня кто-то, подходящий под твое описание, навел большой шухер в «Амбассадоре».

– Да. Кто-то пытался меня шлепнуть.

– Джош.

– Что?

– Я рад, что ты жив.

– Я тоже.

Я вернулся в гостиную, растолкал Рели и отволок к машине. Двое подростков, привалившись к стеклу, рассматривали приборную доску. Я подкрался к ним и отвесил одному пенделя под зад. Они отбежали на несколько шагов и прокричали все, что обо мне думают. В ответ я выдал им такие конструкции, что у них челюсть отвисла, а глаза стали квадратными. Я знал, что это глупо, зато хоть немного выпустил пар. Когда машина тронулась, Рели схватила меня за руку и уставилась на покрытую запекшейся кровью царапину, оставленную пулей наемного убийцы в «Амбассадоре».

Она нагнулась и поцеловала мне руку долгим поцелуем. Когда она выпрямилась, я слегка истерично хихикнул. У нее появились коричнево-алые кровавые усы. Я стер их, а на первом же красном светофоре прижался к ней и поцеловал, забыв обо всем.

– Я люблю тебя, Джош.

– Не думаю. Это просто близость смерти. Она всегда творит с людьми странные штуки.

– Знаешь, в чем твоя проблема? С одной стороны, в тебе есть огромная потребность в любви, а с другой, ты не выносишь, когда тебя любят.

– Слишком много слов.

Она замолчала. Я достал из бардачка коробку от фотопленки, а из нее – телефонный жетон. Из ближайшего телефона-автомата я позвонил в гостиницу «Белл» и забронировал номер для господина и госпожи Кравиц. Я надеялся, что так Кравицу и Жаки будет легче нас найти. Портье на том конце провода ухмыльнулся:

– У нас тут не «Хилтон». Ничего бронировать не надо. Просто приезжайте со своей дамой и выбирайте номер.

– Мы уже едем. Спасибо.

Он еще раз хмыкнул и положил трубку. Мне было все равно. У гостиницы «Белл» было одно важное преимущество. Она расположена на соседней с «Амбассадором» улице, и я надеялся, что никому не придет в голову искать меня так близко. Голова у меня работала четко и холодно, как будто все это происходило не со мной, а с кем-то другим, но я понимал, что это признак шока. Боль нахлынет потом. Я водил давнее и не всегда приятное знакомство с насилием, но кристально чистое желание убивать появилось у меня впервые.

9

Я оставил машину неподалеку от моря. Подхватил свою сумку, и мы с Рели пошли к гостинице пешком. Она прижималась ко мне, с испуганным любопытством оглядывая подсвеченные красными фонарями маленькие бары, возле которых стояли пожилые проститутки и улыбались нам. Тель-авивский квартал греха выглядел жалкой и потасканной карикатурой на своих собратьев в Амстердаме и Копенгагене. Соль, растворенная в воздухе, отпечатала на домах серые уродливые пятна, а отблески неоновых огней с набережной, находившейся отсюда в двух шагах, только усиливали ощущение убожества. Портье походил на постаревшую плешивую и небритую копию Джона Леннона. Он сидел и читал потрепанный томик «Идиота» Достоевского.

– Я заказывал номер на двоих. На имя Кравица.

– Да.

– В номере есть телефон?

– Есть. Но разговор надо заказывать через меня.

– Хорошо.

Он снял ключ с крючка, но не протянул его мне, а принялся нервно вертеть его в руках:

– Нам не нужна здесь полиция и дырки от пуль в стенах.

Мне следовало догадаться, что слухи о стрельбе в «Амбассадоре» быстро разлетятся по гостиницам вместе с моим описанием. Мне это не понравилось. Я схватил его за грудки и через стойку подтащил к себе:

– Ты, похоже, чересчур сообразительный.

Соображал он действительно хорошо.

– Не только сообразительный, но и молчаливый.

– Таким и оставайся.

– Не беспокойся.

– Принеси нам кофе в номер.

– Немедленно.

Я забрал у него ключи, и мы отправились наверх. Рели не произнесла ни слова, но держалась за меня чуть менее уверенно. Номер оказался даже хуже, чем в «Амбассадоре», но в нем хотя бы было тепло. Мы как раз допивали кофе, когда появился Жаки. Рели сидела в углу, в своей излюбленной позе, поставив чашку себе на согнутые колени. Он посмотрел на нее и одобрительно присвистнул. Затем соизволил обратить внимание на меня.

– Здравствуй, господин бывший полицейский.

– Здравствуй.

– Говорят, вся полиция тебя ищет.

– Не вся. Двое остались заниматься регулировкой движения.

– Ну так что? Не смог обойтись без маленького Жаки?

– Мне это не доставляет никакого удовольствия.

– Я в этом уверен.

– Черт тебя побери! – Рели поднялась со своего места.

Я хотел объяснить ей, что Жаки еще не знает, что случилось с моей сестрой, но сообразил, что обращается она ко мне. Она стояла, опершись плечом о дверной косяк ванной комнаты. Ее небрежная поза не могла меня обмануть. От злости она вся кипела, хотя ее голос звучал до странности спокойно:

– Расскажи ему, что произошло.

Жаки, которого эта вспышка позабавила, взглянул на меня, и улыбка сползла с его лица. Он стремительно шагнул ко мне:

– Что случилось?

– Они убили мою сестру.

Он не жал мне руку, не произносил сочувственных слов. Он не сделал вообще ничего из того, что принято делать в подобных случаях. Только тихо сказал: «Подонки» – и сел на кровать. Я узнал этот взгляд. Я миллион раз видел его в армии. Это был взгляд бойца, ожидающего приказа. Я взял стул и сел напротив него. За десять минут я вкратце пересказал ему все события трех последних дней. Только я закончил, вошел Кравиц. Он уже выплакался. Его лицо распухло от слез, но ему было на это наплевать. Я обнял его. Он отстранился от меня и даже попытался улыбнуться:

– Привет, Рели.

Она улыбнулась ему в ответ. Потом он потрепал по плечу Жаки:

– Как дела, бандит?

– Кравиц, – пояснил я, – собирался жениться на моей сестре.

Все трое уставились на меня: мелкий уголовник,