И ветра больше, выдувающего лишнее из головы.

Мотоцикл выехал на асфальтовую дорогу, и я прибавил газу. До цели было недалеко, а времени оставалось в обрез.

Огромное здание аэропорта приближалось, все больше напоминая чудовище, притаившееся в засаде, подобравшееся перед прыжком. Монстр из стекла и бетона, которому придется довериться: если вернуться в город, думаю, вряд ли мы с Викой доживем до следующего рассвета…

К счастью, пуля пощадила документы Вики. Мои тоже были при мне. Мультивизы у обоих, открывающие множество путей и возможностей. В другой стране у наемников будет меньше шансов достать нас – здесь у них связей намного больше.

– Куда летим? – спрашивает Вика, когда я останавливаюсь на парковке.

– Неважно. Туда, куда есть билеты и вылет как можно быстрее.

Больше она вопросов не задает. Лишь в глазах боль и тревога.

Понимаю ее.

Совсем недавно возле другого аэропорта этого города ее чуть не убили. Что ж, придется постараться, чтобы этого не повторилось.

Накидываю на голову капюшон, она делает то же самое – специально заранее купил в городе себе и ей куртки неприметного серого цвета. Люди неосознанно недолюбливают цвета вечера и тумана, глаза соскальзывают с них, ища более яркое, интересное, притягивающее взгляд. Учи, не учи наемника этой простой истине, а все равно крайне сложно заставить подсознание фиксировать то, на что не хотят смотреть глаза.

Помимо этого, я также заранее заказал себе и Вике очки с простыми стеклами. Еще одна уловка, работающая на подсознание. Стекла в оправе на лице меняют его очень существенно, делают или добрым, или беззащитным… и трудноузнаваемым. А еще повышают уровень доверия – очкарик безопасен и несчастен, живя со своим покалеченным зрением. Его хочется пожалеть, сделать для него что-то хорошее. Только при этом важно на кассе и досмотре подходить к сотруднику аэропорта, на лице которого нет очков: очкарик очкарика воспринимает как равного себе, и от него вряд ли добьешься сочувствия.

Нам повезло.

Билеты купили на самолет, взлетающий через полчаса. Вряд ли за это время наемники сумеют сориентироваться, даже если узна́ют список пассажиров и дату вылета. Приоритетное обслуживание за отдельной стойкой регистрации сэкономило время, досмотр в зоне для пассажиров бизнес-класса тоже прошли без очереди и очень быстро, так как мы летели без багажа.

В зоне вылета Вику немного отпустило, я же расслабился, лишь когда мы вошли в самолет. Вряд ли наемники рискнут работать в летящем лайнере: никому неохота хоронить себя вместе с целью, сколько бы за нее ни было заплачено.

Но я все равно перестраховался.

Когда мы вошли, я спросил у бортпроводницы, нет ли желающих в эконом-классе поменяться с нами на бизнес-класс. Глаза юной девицы стали величиной с небольшие блюдца.

– Простите, не поняла.

Я повторил вопрос.

– А… в чем причина?

Я улыбнулся растерянной улыбкой простодушного, доброго очкарика:

– Понимаете, компания заказала нам дорогие места, но мы не привыкли к роскоши. Наверняка в салоне найдутся люди, которым комфорт нужен больше, чем нам.

Люди, естественно, нашлись. А нам досталось два удачных места – одно у окна, второе посредине; на третье, возле прохода, взгромоздился высокий полный мужчина, почти полностью скрывший нас от взглядов других пассажиров.

То, что хотелось.

Если наемники отследили нас и сопоставили фамилии с номерами билетов, они первым делом ломанутся в бизнес. А там их будет ждать разочарование в виде старика и старушки, крайне довольных счастливым стечением обстоятельств. Я же заранее замечу суету и постараюсь принять меры – в умелых руках даже тяжелый каталог товаров авиакомпании может послужить оружием.

Полный мужчина, сидящий по левую руку от меня, сразу заснул. Хорошая привычка по максимуму использовать уже заранее убитые несколько часов. Я тоже так умею, но сейчас был не тот случай – слишком уж опасный противник нам достался…

Мизинец Вики легонько коснулся моей ладони, лежащей на подлокотнике.

– Я боюсь летать. Всегда боялась, – еле слышно прошептала она.

– Если боишься чего-то, нужно самой делать первый шаг навстречу своим страхам, – улыбаюсь я. – Тебя трижды пытались убить профессионалы. Чего теперь-то бояться?

– С тобой и правда не страшно, – несмело улыбается она в ответ. – Повезет какой-то счастливице с таким мужем.

Усмехаюсь:

– Не уверен. Помимо способности защитить семью, муж должен обладать еще кучей других качеств, которых у меня нет.

– У тебя была жена? Может, любимая?

Видимо, на моем лице что-то отразилась, потому что Вика быстро произнесла:

– Извини. Не отвечай, пожалуйста. Понимаю, это личное.

– Типа того…

Она молчала минут пятнадцать.

Вижу, переживала.

Но говорить не хотелось.

Когда в болото воспоминаний бросают камень, требуется немного времени, чтобы поутихли круги на воде, возникшие от удара…

Когда самолет взлетал, Вика несмело спросила:

– Можно взять тебя за руку? Страшно…

– Конечно.

Ее пальцы были холодны как ледышки – когда человек на эмоциях, организм собирает кровь к мозгу и сердцу, как полководец призывает воинов для отражения атаки. И я тут еще добавил переживаний своей хмурой физиономией.

Стало немного стыдно. И правда, мужа бы ей нормального, любящего. Не бродягу, у которого нет ни кола ни двора. Она-то точно заслужила свое счастье…

Приветливые стюардессы разнесли обед. Вика съела чуть-чуть, отодвинула пластиковый контейнер.

– Не могу. Трясет. И подташнивает.

Понятно. Ответная реакция организма на все события сегодняшнего дня. Особенно – на воспоминания, связанные с аэропортом. Пусть с другим, но тем не менее. Поспать бы ей сейчас немного.

– Разрешишь помочь?

– Как?

Глаза у нее какие большие…

Беру ее руку в свою левую, чуть нажимаю на точку возле большого пальца, начинаю массировать. В это же время касаюсь указательным пальцем правой руки другой точки около мочки уха, нажимаю слегка.

Серьезная точка. При слабой обработке помогает успокоиться. Нажмешь посильнее – и можно отправить человека на тот свет.

Через пару минут вижу, как Вику покидает остаточное напряжение. Ее глаза становятся сонными, пальцы – теплыми. Знаю это состояние искусственного отключения сознания, когда вроде и хочешь сопротивляться мягкому одеялу, накрывающему твой разум, но никак не получается.

Заснула.

Накрываю ее пледом, любезно принесенным стюардессой. Спрашиваю:

– Как там наши пассажиры в бизнесе? Не скучают?

– Ой, спасибо вам, – улыбается стюардесса. – Очень милые дедушка с бабушкой, летят к внукам. Сердечно благодарны вам. И совершенно не скучают – хорошего собеседника там встретили.

– Собеседника?

– Да, парень молодой, их сосед, заинтересовался пожилыми людьми, а они с радостью рассказали о том, как им повезло с обменом мест…

Понятно.

Мои предположения оправдались.

Те, о ком я думаю, точно не отступят от своей цели. Но пока самолет в воздухе, ничего не будет. А вот при посадке и на выходе из самолета – вполне.

Я ощутил легкое прикосновение к плечу.

Вика положила на него голову и теперь спала, счастливо улыбаясь во сне. Ей явно снилось что-то хорошее, без крови, смерти, без тревожного ощущения безысходности жертвы, которую охотники твердо решили убить.

Я не сдержался и осторожно погладил ее волосы, мягкие, как пух. Вновь захотелось зарыться в них лицом, оставив за спиной этот враждебный мир, забыв о нем хоть на минуту…

Но нет, забывать было нельзя.

Забывчивым этот мир обязательно напоминает о себе очень больно, а порой и фатально. И во избежание этого таким,