не достойным быть элином. Собственно говоря, тогда он так и сделал, и даже хотел исключить из рода, но не успел. И мне до сих пор приходится гадать, что собирался он лишить меня только родового имени, или… Впрочем, иногда не знать даже лучше. Но ни тогда, ни сейчас, я не жалел и не жалею о сделанном выборе. Ни один народ не может быть лучше другого, а убийства и похищения − не способ борьбы за независимость. Мой же отец думал иначе. Он считал, что в борьбе за свободу хороши все средства. Вот только он предпочел забыть, что именно элины были теми, кто несколько веков назад первыми пожелали захватить чужие земли, земли, принадлежащие андрам.

− Что случилось с ним? − негромко спросила я, прижавшись обратно к груди Лаэриэня. Здесь, в его объятиях, я чувствовала себя в безопасности, в которой так нуждалась.

− Хочешь знать, как он погиб? − мужчина сомкнул руки вокруг моей талии, обнимая меня.

− Да, − прошептала я ему куда-то в шею.

− Официально, это был несчастный случай. Городской особняк нашей семьи был буквально нашпигован различными магическими артефактами. Один из них сработал самопроизвольно, а остальные, один за другим, вошли с первым в резонанс. Возникла взрывная волна, уничтожившая на своем пути все живое.

− А на самом деле?

− Никто точно не знает. Но те артефакты за несколько дней до происшествия в дом принес сам отец, я лично видел это. Как и то, что он расставлял их по дому в особом порядке, иногда сверяясь со схемой, которую держал в руках. Больше всего было похоже на то, что он готовит ловушку для кого-то. Но она сработала против него самого. Вот только кто активировал первый артефакт, который привел в действие остальные, мне неизвестно до сих пор. С уверенностью можно говорить только о том, что в тот день я стал первым в роду Руаделлин, а наш городской дом превратился в склеп. С тех пор я ни разу не был там. Он так и стоит, закрытый охранным куполом.

− А ты, что же случилось в те дни с тобой?

− Меня арестовали. В тот же день, в который погиб мой отец, скоропостижно скончался император Оранской империи. И меня, как одного из рода Руаделлин, подозревали в том, что я могу быть причастен к его смерти. Не думаю, что мне бы удалось избежать смерти. Я видел и слышал слишком много из того, что происходило в нашем доме, а потому мог оказаться опасным свидетелем. Да и приказ о моем аресте пришел слишком быстро, как будто был спланирован заранее, как и гибель моего отца.

Я должен был погибнуть в тот день. Но меня спас Тамир, вернув долг жизни. Его вообще не должно было быть в Руаде, во всяком случае, живым и на свободе. Но все получилось иначе, чем задумывал первый министр императора. Так началась наша, пусть и своеобразная, дружба с Тамиром. Во многом благодаря ему я оказался там, где сейчас нахожусь. После всего произошедшего, я был охвачен стремлением узнать, кто стоит за всеми теми событиями. Единственной возможностью для этого было поступить на службу в тайную разведку империи. Но, если бы Тамир не поручился бы за меня перед своим братом, который тогда должен был стать новым императором, то этот путь для меня был бы закрыт.

С тех пор моя жизнь круто изменилась. Для всех окружающих я был и остаюсь лишь главой рода, нелюдимым отшельником, который заперся в родовом поместье и крайне редко появляется на публике. На самом же деле, я постоянно меняю маски, а образ бесчувственного негодяя стал тем, с которым я сроднился.

Лаэриэнь замолчал, и я подняла голову, чтобы увидеть его лицо. Наверное, мне следовало сейчас возразить ему, сказать, что он вовсе не негодяй. Вместо этого, я подняла руку, и осторожно, кончиками пальцев, дотронулась до губ мужчины, в объятиях которого находилась. А потом, приподнявшись на цыпочки, прикоснулась к его губам своими, даря поцелуй. Свой первый поцелуй.

11

Его губы были сухими и теплыми. И это было неожиданно для меня. Впрочем, мне было не с чем сравнивать. Да и вообще, подобные вопросы прежде находились вне круга моих интересов. А сейчас… Сейчас все изменилось. Могла ли я представить, что однажды сама, первой, поцелую своего нежеланного жениха? Хотя это и поцелуем-то в полной мере было нельзя назвать. Наверное. Всего лишь одно скользящее движение, а сколько оно пробудило во мне эмоций.

Несколько мгновений, и я отстранилась от лица Лаэриэня, медленно скользнув вниз вдоль его тела, вынужденно соприкасаясь с ним, ведь он так и не разомкнул своих объятий, а лишь наоборот усилил их. Я не знала, что нужно было сейчас делать и говорить. Хотелось лишь просто продолжать находиться в объятиях жениха, наслаждаясь ими. И я не стала отказывать себе в этом удовольствии.

Первым наступившее молчание нарушил Лаэриэнь, вернее, сдавленный вздох, раздавшийся из его груди.

− Что же ты делаешь со мной, − негромко проговорил он, скользя губами вдоль моего виска.

− А что я делаю? − спросила я, наслаждаясь его прикосновениями.

− Соблазняешь меня, конечно же, − тихо усмехнулся он.

− Что? − я отняла голову от его груди, где ей только что было так удобно, и подняла ее, чтобы посмотреть в глаза этому наглецу. − Я тебя соблазняю?

− Ну а что ты тогда делаешь? − вполне миролюбиво спросил Лаэриэнь.

− Обнимаю тебя, − констатировала я объективный факт. В конце концов, именно таким было сейчас расположение наших тел относительно друг друга. − И только, − добавила затем. − Еще не хватало, чтобы самой соблазнять собственного жениха, − пробурчала я.

− Хорошо, ты меня не соблазняешь, − согласился со мной Лаэриэнь. В его взгляде, которым он смотрел на меня, плясали смешинки. − Я соблазняюсь сам. Так лучше?

− Намного, − милостиво одобрила такую формулировку я.

− А, между тем, я обещал тебе, что ни словом, ни делом, не буду напоминать о нашей помолвке, пока мы вместе живем в этом доме.

− Это было весьма опрометчиво в вашей стороны, господин жених, − улыбнулась я.

А затем я вдруг почувствовала ужасную усталость. Напряжение прошедшего дня обрушилось на меня в один момент, и у меня уже не осталось сил, чтобы сопротивляться ему. В ногах возникла сильная слабость, такая, что они грозили