− А как же вариант, в котором бы тебе нравился твой нареченный?

− Как ни странно, он никогда не приходил мне в голову. Ты всегда был моим противником, которого я должна была одолеть. Но сейчас… Сейчас я рада, что все обернулось наоборот. Очень рада.

− И я, − ответил Лаэриэнь, подкрепляя свое согласие очередным поцелуем.

− Что мы будем делать с теми бумагами, которые я нашла в старом архиве? − уже много позже, когда мы все-таки спустились вниз чтобы позавтракать, спросила я.

− Сегодня ни слова о делах, − Лаэриэнь улыбнулся мне поверх чашки с кофе, который я сварила для него.

− Хорошо, − без тени сожаления согласилась я.

− Я хочу, чтобы этот день принадлежал только нам, − мой жених не переставал улыбаться мне

− И я, − улыбнулась я ему в ответ.

Если бы мы знали тогда, что готовит нам грядущий день, попытались ли бы мы изменить то, что было предначертано? Пожалели бы о сделанном выборе?

Не думаю.

12

Я бежала по коридорам больницы, понимая, что уже ничего не смогу сделать. Что все уже произошло, и не в моей власти повлиять на то, что уже случилось. Не в моих силах повернуть время вспять. Но и остановиться, или, хотя бы, замедлиться, я не могла тоже. Потому что я как можно скорее хотела оказаться подле него. Рядом с ним. С тем, от кого совсем недавно хотела освободиться. С тем, с кем теперь хотела остаться до конца времен. С моим женихом, хотя называть его так было уже неверно.

Добежав до нужной мне двери, я остановилась, стараясь унять дыхание. Войти внутрь я не могла, потому что дверь, возле которой я стояла, прижимаясь ладонью к ее гладкой поверхности, была дверью в операционную. И туда мне, во всяком случае, пока, хода не было. Но даже стоя по другую сторону преграды, разделявшую в этот момент меня с Лаэриэнем, мне казалось, что мое присутствие сможет помочь ему, каким бы тяжелым не было его состояние.

Я была настолько поглощена мыслями о Лаэриэне, что даже не услышала шаги за своей спиной. И лишь голос арина Деланиэля, который повторил мой путь от архива до отделения хирургии, вывел меня из того состояния прострации, в котором я пребывала. Именно он, арин Деланиэль, был тем, кто сообщил мне о произошедшем с Лаэриэнем.

Было уже далеко за полдень, когда он лично, а не приставленная ко мне ара Фариниэль, пришел за мной в архив. Если точнее, то время уже вовсю приближалось к вечеру, и я подумала, что, как и накануне, он хочет пожурить меня за то, что я не обедаю вовремя, и накормить меня. Но все было не так. Весть, которую он принес, была черней самой беззвездной ночи. Лаэриэнь, мой…, тот, кого я так быстро и так сильно успела полюбить, сейчас был в здании больницы. Но вовсе не в приемной или в кабинете своего дяди, ожидая меня. Нет. Совсем нет. Он лежал сейчас на операционном столе, замерев где-то между жизнью и смертью.

− С ним все будет хорошо, Аниэль, − донесся до меня голос арина Деланиэля. − Я уже говорил тебе об этом.

Я медленно повернулась, разворачиваясь к арину Деланиэлю лицом. После белой глянцевой поверхности двери, на которую я несколько минут смотрела, привычный мир мне показался слишком ярким. Я смотрела на мужчину, стоящего передо мной, но не видела его, не могла различить его черты. Я словно все еще была там, замершей у неподвижной белой преграды и пытающейся, пусть и мысленно, но проникнуть сквозь нее.

− Девочка, что же ты с собой сделала, − голос арина Деланиэля звучал словно из-под толщи воды.

− Я должна быть рядом с ним. Вместе с ним. Пожалуйста. − Мои губы едва двигались, но я все равно продолжала говорить. − Пожалуйста, дядя.

Не думаю, что при иных обстоятельствах смогла бы обратиться так к арину Деланиэлю. Но сейчас это было необходимым, да и вышло само собой. И этого оказалось достаточно, чтобы он все понял.

− Операция должна была уже завершиться. Они заканчивали, когда я пришел к тебе в архив. А это означает, что уже совсем скоро он окажется в палате реанимации. Вы вместе окажетесь.

Уже много позже, когда я окончательно приду в себя, я пойму, насколько благодарна арину Деланиэлю за то, что он сообщил мне о том, что случилось с Лаэриэнем, только тогда, когда операция была уже завершена. За то, что избавил меня от нескольких часов мучительного ожидания. Не представляю, как бы я выдержала их. Наверное, я, все же, не так сильна, как думала прежде. Потому что только одна мысль о том, что Лаэриэня больше никогда не будет в моей жизни, приводила меня в состояние черного отчаяния. Я словно падала в бездну, в которой не было дна. И лишь понимание того, что Лаэриэнь жив и находится подле меня, поднимало меня вновь на поверхность.

Арин Деланиэль был прав, и, действительно, уже спустя несколько минут Лаэриэня из операционной перевезли в палату реанимации, куда позволили пройти и мне. Я хотела сесть на стул, стоящий рядом с кроватью, на которой теперь лежал Лаэриэнь, но арин Деланиэль не позволил мне. Вместо этого он подвел меня к кровати, стоящей возле противоположной стены, и чуть ли не силой заставил опуститься на нее.

− Что, зачем? − я с трудом нашла в себе силы задать вопрос.

− Взгляни на себя, девочка, − арин Деланиэль поднес к моему лицу небольшое зеркало.

Я смотрела в зеркало и не узнавала себя. Мое лицо побледнело и осунулось, словно я была после тяжелой болезни.

− Не знаю, как у тебя это получилось, но бесконечно благодарен за это. За жизнь моего племянника.

− Но я ничего не сделала, − уже практически шепотом проговорила я.

− Сделала, и еще как, − возразил мне арин Лаэриэнь, помогая улечься на больничную кровать. − Именно ты не позволила Лаэриэню шагнуть за грань миров, удержав его на краю. Но теперь с ним совершенно точно будет все в порядке. Дальше он справится сам. А тебе нужно отдохнуть. Ты же хочешь быть красивой для него, когда он очнется и увидит тебя?

− Да, − кончики моих губ дрогнули,