− Знаешь точную дату? − спросила я, глядя на то, как он перелистывает страницы.

− Да. Но за тот день ни одной записи нет, − Лаэриэнь развернул книгу, давая мне возможность лично убедиться в этом.

− Значит, несмотря на то, что брачное обязательство между нашими семьями было заключено, запись об этом не успели внести в реестр?

− Или кто-то позаботился о том, чтобы все произошло именно так. Не все желали укрепления рода Руаделлин.

− Получается, что… − начала говорить я.

− Что достаточно лишь уничтожить те подписанные экземпляры соглашений, которые есть у меня и у твоего дяди, чтобы помолвка перестала существовать. Официального расторжения больше не требуется.

− Возможно, именно поэтому мой дядя ни разу не назвал мне имени жениха, − задумчиво проговорила я. Потому что он знал, что обязательство не было зарегистрировано, а, значит, существовал большой шанс признать помолвку недействительной.

− Это можно сделать прямо сейчас, − Лаэриэнь внимательно посмотрел на меня. − И ты станешь свободной от меня. − Хотя его лицо было спокойно, в глазах не было радости. Лишь мрачная решимость.

− Хотя это и было очевидно, но об этом я не подумала, − призналась я. − И мне уже никогда не стать свободной от тебя. − Я сделала еще одно признание. − Для меня это ничего не меняет.

− И для меня, − признался в ответ Лаэриэнь. − Но я все равно должен предупредить тебя. Хотя этот журнал и не является книгой регистрации супружеских уз, тем не менее, если жених и невеста собственноручно впишут сюда свои обязательства, а регент Руада удостоверит их подлинность, то такой союз будет считаться подтвержденным и полностью законным. При этом нигде не сказано, что регент сам не может выступать в роли жениха.

− Удобно, − улыбнулась я.

− Еще как, − согласился со мной Лаэриэнь.

− Тогда чего же мы ждем? − проявила нетерпение я.

− Уже ничего, − усмехнулся Лаэриэнь. Он вновь развернул книгу к себе и вписал туда несколько строчек. Свое обязательство. − Твоя очередь, − затем передал он чернильное перо мне.

− Благодарю, − церемонно ответила я и, не мешкая, вписала чуть ниже свое обязательство. Которое Лаэриэнь затем заверил уже как регент Руада.

− Теперь я, наконец-то, могу целовать тебя с полным правом, − мой теперь уже супруг заключил меня в объятия. − И не только целовать, − добавил он, лишая меня возможности возразить ему, накрывая мои губы своими.

Как будто бы я собиралась возражать ему, честное слово. У меня и в мыслях ничего подобного не было. Хотя такая предосторожность с его стороны мне была по нраву. Но, к сожалению, ни на что большее, чем на поцелуи, времени у нас не было. У Лаэриэня, все же, возникли какие-то важные дела, которые он никак не мог отменить. Мы попрощались с ним в экипаже, который довез нас до больницы. Собственно, на том, чтобы мой теперь уже муж не провожал меня прямо до двери, настояла именно я. Чтобы не шокировать общественность поцелуями на больничном крыльце, которые непременно бы там случились.

Уже распахнув входную дверь больницы, я обернулась, чтобы еще раз взглянуть на оставшегося в экипаже Лаэриэня, который улыбался мне сквозь стекло. Чтобы улыбнуться ему в ответ. Еще не зная, что в следующий раз мне доведется увидеть его вот таким. Неподвижным. Замершим в полушаге от порога, перешагнув который, уже не будет возврата. Но все же живым. И даже теперь, глядя на своего мужа, я продолжала улыбаться. Правда, улыбка эта была горькой. Но слез не было. Потому что я знала совершенно точно, что не позволю Лаэриэню уйти навсегда. Уже не позволила. Правда, я сама пока не до конца понимала, как мне это удалось.

Сон все же настиг меня, хотя я сама не заметила этого. Сомкнула глаза всего на мгновение, а когда открыла их, палату уже заполнили синие сумерки. Иглы капельницы в моей руке уже не было, и я чувствовала себя гораздо лучше, чем прежде. Я медленно села на постели, но ни головокружения, ни других симптомов переутомления не появилось. Тогда я осторожно встала и сделала небольшой шаг вдоль кровати. Ухудшения состояния по-прежнему не наблюдалось. Тогда я уже уверенным шагом пересекла больничную палату, подойдя к противоположной стене, туда, где на больничной постели лежал Лаэриэнь. В сгустившихся сумерках, я не могла увидеть его лицо, находясь на своей кровати, и мне это категорически не нравилось.

Приблизившись к мужу почти вплотную, я осторожно дотронулась до его руки, которая лежала поверх одела. Чтобы в следующий миг почувствовать, как его ладонь обхватывает мою, заключая ее в свой плен.

− Что ты делаешь здесь? − негромко проговорил Лаэриэнь, и я как никогда была счастлива услышать его голос.

− Лучше ты мне ответь на этот вопрос, − строго спросила я. − Стоило оставить тебя ненадолго одного, и что из этого вышло.

− Виноват, − по-военному отрапортовал он. И вся моя напускная строгость куда-то испарилась, а на ее место пришло волнение, которое до этого я всеми силами сдерживала.

− Не пугай меня так больше, − всхлипнула я, глотая откуда-то появившиеся слезы.

− Не буду. Больше никогда, − Лаэриэнь был серьезен, словно давал клятву верности.

− Хорошо, − принимая это обещание, ответила я. − Как это произошло?

− Не смог увернуться от снаряда. Почти прямое попадание, − невесело усмехнулся мужчина.

− На тебя напали? Прямо в Руаде?

− Нет, не в городе. Я ездил в родовой особняк в предместье. Мне нужно было забрать оттуда кое-что. И на обратном пути попал в засаду. Но не это сейчас важно.

− А что же? − удивилась я.

− Моя одежда, она где-то здесь? − вместо того, чтобы ответить, задал вопрос Лаэриэнь.

− Хочешь сбежать из больницы?

− Боюсь, что мне это пока не под силу.

− Да, она здесь, − мне пришлось зажечь свет, чтобы увидеть стопку одежды, лежавшую на тумбочке у окна.

− Во внутреннем кармане пиджака, − произнес Лаэриэнь. − То, за чем я ездил в поместье.

Взяв пиджак в руки, я опустила руку во внутренний карман, вынимая то, что там лежало. На мою ладонь скользнул холодный металл браслета. Браслета, звенья которого были точь-в-точь как мой кулон.

− Обручальный браслет, − тихо произнесла я.

− Я хотел,