«Недаром на их флаге волк. Зверье оно и есть зверье, ничего человеческого. Это ж надо ребенка от матери забрать. Вернемся, сам их на пристани задушу».

Но приказу Нестора не суждено было исполниться. Небо разрезала световая молния. Извиваясь, она с ревом вошла в синие воды, подняв шестибалльную волну. Следом за молнией с неба по воздуху шагал мужчина. Его длинные черные волосы развевались на ветру, полы длинного белого плаща так же трепали порывы ветра.

Матросы, следившие за развитием событий, ахнули, упали ниц, когда незнакомец оказался возле Бога морей. Эти двое были так похожи друг на друга, что не вызывало сомнений, что перед ними отец и сын.

Синие глаза Бога – Создателя всего живого – гневно сверкнули, небо вновь разрезала искрящаяся молния, хохоча, она пронзила взволнованную водную стихию.

– Давно я не видел своих детей. А когда решил их навестить, что увидел? Разве я дал вам власть для того, чтобы вы меняли линию жизни существ, заселивших этот мир. Я поставил вас наблюдателями. А вы заигрались, выбрали себе любимчиков. Так знайте! Не бывать этому! Я предоставлю вам урок! Уничтожу этот корабль, – Арум взмахом руки подхватил темно-синие бурлящие воды.

– Отец! Только не эта малышка! Прошу тебя! Уйми свой гнев! – кричала Ирида, но ее отчаянный крик заглушала бушующая вокруг стихия и разряды молний.

– Отец! Прошу, прошу… – шептала Архи, кусая от отчаянья кулачки. Слезы застилали ей глаза, и сквозь их пелену она видела, как огромная волна нависла над кораблем. На фоне этих гигантских черно-синих волн судно казалось маленькой щепочкой.

– Я тоже прошу, – Изорг опустил трезубец, склонил голову в принятии силы отца.

– Не бывать этому! – Арум не мог унять клокочущий внутри гнев. – Нельзя выбирать из людей любимчиков! Перед вами все должны быть равны. Смерть этих несчастных будет на вашей совести. Вы будете жить долгие века и помнить этот момент. Это станет вам уроком. Всякий раз вы подумаете трижды, прежде чем помочь моим созданиям.

Исполинская громадина в очередной раз приподняла свой пенный гребень и обрушилась всей мощью на корабль. Сначала она поглотила мачту с развеивающимся на ней флагом. Вышитый на нем мастерицами черный зверь с разинутой пастью в оскале не принес путникам помощи и защиты. Пока команда молилась о спасении Богу Изоргу, четверка людей приняла первыми смерть.

Капитан корабля с сожалением в глазах смотрел на развивающееся событие. Любовался с содроганием в сердце на Богов, в душе проклиная тот день, когда согласился принять предложения наследного принца клана Черных волков.

Ардонцы, смотря смерти в глаза, стойко приняли удар стихии и судьбы. И, возможно, она бы была совершенно другая. Если б захотел Карим унять в своем сердце душевную боль и тоску по голубоглазой, тоненькой и изящной, словно статуэтка, девушке.

– А-А-А, – закричала Ирида, бросилась в пучину вслед уходящему ко дну судну.

– Зачем, отец? – прошептала Архи. Умываясь слезами, смотря на стоявшего перед ними Бога. Создателя всего живого в их крохотной вселенной. Смотрела на отца, но не чувствовала к нему дочерней любви. Гнев выжег в горячем сердце девушки все к нему чувства. Закрыв лицо руками, ушла в темно-синие воды Богиня, чтобы взять на руки маленькое тельце рыжеволосой девочки, прижать к своей груди и покачать на руках. Спеть не колыбельную, а погребальную песню черноокой красавице, во второй раз так и не узнавшей, какая бывает любовь. Так и не узнав, как замирает сердце при виде того, кого любишь, и как умеют отдавать эту всеобъемлющую любовь те, кто любит. И как бывают ласковыми руки любимого, и как нежны и требовательны его губы.

Унял взмахом трезубца разбушевавшуюся стихию Изорг. Окинул спокойную гладь своих владений, плавающие после кораблекрушения доски и мачту с лохмотьями флага на ней. Взмахнув рукой, создал над водной гладью туман, чтобы спокойно спали те, кто принял в его водах смерть. Не смог помочь Бог морей людям, молившимся ему о пощаде и милости. Бросив на отца безразличный взгляд, ничего так и не сказав, ушел Бог морей по воде в туманную взвесь.

– Доволен? – в глазах Мирии не было осуждения, они были пусты и бездушны, как высохшая пустыня. Давно не искрились счастьем глаза Богини. С тех самых пор, как отобрал Арум трех близких сердцу кровиночек. И пусть им было по тысячи лет, но бросить одних в незнакомом мире, без поддержки и материнской любви… – За что ты их так не любишь?

– Ты не права, – Арум сверкнул на нее черными, как ночь, глазами. – Я за каждое свое дитя готов жизнь отдать.

– Говоришь, жизнь отдашь?.. А любить не пробовал? Выкинул их в только что созданный тобою мир и забыл. Вспомнил, когда твоя дочь от божественной сущности отреклась. Искалечил ей жизнь, разбил сердце. Почему ты так жесток?!

– Я не жесток. Я справедлив. Архи не имела права отрекаться от нас с тобой.

– Глупец. Она не отреклась от нас. Она полюбила. Хотя, с кем я разговариваю? Ты забыл, что такое любовь. И новые миры, созданные тобою в последние несколько тысяч лет, страшны. Они кишат тварями. И в последний твой приход в этот мир проскользнули чудовища. Что с тобой случилось, Арум? Неужели смерть ребенка возвеличила тебя?

– Нет… но…

– Наши дети не простят тебе ее смерти. Ты не имел права вмешиваться в их жизнь. Они – Боги этого мира! – закричала гневно Мирия, глаза налились солнечным светом. – Ты понимаешь, если они почувствуют себя бессильными, этот мир погибнет! И тогда на твоей совести будут не только эти загубленные жизни, но и жизнь этого мира и всего живого в нем! А сейчас, если у тебя осталась хоть капля любви ко мне, покинь этот мир и никогда не возвращайся! Дай детям самим решать, как жить, кого любить и кому дарить свое благословение! – шепотом проговорила последние слова Мирия, бросила полный грусти взгляд на Арума, развернулась и исчезла.

– Мирия! Мирия. Вернись!

Серый липкий туман все больше окутывал творца этого мира. И вспомнил Арум. Что когда создавал эту планету, кругом был точно такой же сырой бесчувственный туман мироздания.

«Вспомнил Бог, как радовался, создавая жизнь, как сияло счастьем сердце от вида заселивших планету рас и людей.

Вспомнил, как дарил им