Час урока пролетел незаметно.

Выгнувшись и хрустнув позвоночником, Ноа потянулся на стуле. Все студенты, быстро собирая вещи, торопились на последнюю пару по литературе. Мисс Моретти, как ни странно, оставив свой остывший напиток и пирог, вышла из кабинета. Гаденыш Реджис не стал дожидаться Ноа, и тот, вскочив с места, чтобы выкрикнуть ему в спину пару ругательств, задел ножку парты. Лежащая на ней сумка съехала на пол, и из нее, будто из шляпы фокусника, вывалились обгрызенное яблоко, сломанный на две части карандаш, скомканный лист, учебник по астрономии, пакет молока, пачка «Ментоса» и конверт, будто назло отлетевший чуть ли не в другой конец кабинета.

— Вот о чем я забыл! Точно… — прошептал Ноа, поднимая конверт брата. — Отличный повод прогулять литературу.

И, запихнув вещи обратно в свою сумку, Ноа поспешил в кабинет шифрологии.

— Джоси, давай не здесь.

Кому принадлежал голос с итальянским акцентом, догадаться было несложно. Ноа встал у двери туалета, прячась за углом.

— Все пошли на пару к Роуз, — голос Кэруэла был каким-то крайне сладким. — Нас никто не увидит.

Коридор и правда опустел, только на стенах плясали яркие пятна узорчатых витражей.

— Я не уверена, лучше не будем рисковать, amore mio[12]. Ты знаешь правило Деборы: преподавателям нельзя заводить отношения в академии.

Это правда. Директор запретила это и студентам. Но кого волновали правила? Сдерживать льющиеся прямо из ушей гормоны было крайне сложно.

— Не сегодня. Не сейчас. Не здесь, Джоси. Да и мне уже пора. Надо вернуться в кабинет, убрать за студентами после живописи.

По каменному полу застучали каблуки, стук превратился в улетающее вдаль эхо.

— Бруна, черт возьми, сколько можно меня мучить?

Мисс Моретти прошла мимо прятавшегося у туалета Ноа и, не заметив его, скрылась за поворотом в свой кабинет. Она прошла быстро. Возможно, правильнее будет сказать, пробежала. Оставила за собой лишь шлейф шоколадного аромата и растерзанных чувств преподавателя шифрологии.

Ноа подозревал, что у них роман. Весь прошлый год Кэруэл частенько заглядывал к мисс Моретти во время урока и, ссылаясь на важные преподавательские дела, просил выйти. Зачем-то вечно ждал ее после пар у кабинета. А лесные цветы, стоявшие сначала в вазе у Джосайи, на следующий день чудесным образом оказывались на столе у Бруны. Однажды Ноа даже видел их в парке в Санди, когда сам прогуливался там в облике брата. Но преподаватели просто сидели на лавочке. Ни больше ни меньше. Вроде бы. Ноа тогда торопился и, гремя бутылками в пакете, бежал к дому, где мирно спал ничего не знающий Арни.

— Вы так раскраснелись, мистер Кэруэл, — вышел из-за угла Ноа, и преподаватель от испуга подскочил на месте.

— Что ты тут забыл? — Схватившись за сердце, он прислонился к стене.

— Я пришел передать вам письмо от брата.

Профессор сразу все понял (получать такие послания от полицейских ему было не впервой) и, забрав из рук Ноа конверт, тут же распечатал его.

— О! — Его глаза стали такими же круглыми, как и эта буква. — Ого! — Брови тоже поползли на лоб. — Интересно! Очень интересно!

Джосайя достал фотографию и внимательно рассмотрел ее. Ноа хорошо помнил мужика с проколотыми сосками, и вновь видеть ему это не хотелось. Но вот записка со странными каракулями, которые своим неаккуратным почерком вывел Арни, вызвала неподдельный интерес, и, обойдя профессора, Ноа заглянул в письмо.

— Ритуалка, — мистер Кэруэл мыслил вслух. — Это точно ритуальные убийства. Сто процентов они, но вот это… — повернул он лист, пытаясь в нем что-то увидеть. — Вот это что? Послание убийцы? Предупреждение?

— Шифр же? Не? — кинул Ноа.

Профессор вновь испуганно подскочил, забыв о том, что в коридоре стоит не один.

— Черт! — выругался он. — Иди на пару, живо!

— Не-е-е… — Ноа подошел к двери, ведущей в кабинет шифрологии. — Мне тоже теперь интересно, что это.

— Я свяжусь с твоим братом сам. Это дело не касается малолетних студентов.

— Мне двадцать.

— Оно не касается и студентов, которым двадцать.

Джосайя обошел Ноа и, схватив ручку двери, попытался ее закрыть, но Ноа вовремя подставил ногу.

— Интересно, а ваш роман с Бруной касается студентов? — Ноа знал, на что давить. — Джоси?

Кэруэл закатил глаза. Сжал губы и заскрипел зубами. Он стискивал дверную ручку так, что побелели костяшки.

— Я осуждаю любого рода манипуляции, Ноа Эдвин, — грозно сказал Джосайя. — Ты не имеешь никакого отношения к делу, которое, как пишет твой брат, чрезвычайно секретное.

— Да я уже видел фотки…

— Ты пользуешься информацией, которую узнал, подслушивая чужой разговор, — перебил мистер Кэруэл. — Теперь ты считаешь, что власть надо мной в твоих руках. И я, как глупый напуганный мальчишка, позволю тебе одержать надо мной верх?

— Ага, — сунув руки в карманы брюк, Ноа качнулся на пятках.

Джосайя презрительным и совсем не ободряющим взглядом осмотрел Ноа с ног до головы и, закатив глаза, проглотил свое отчаяние.

— Ты прав, Эдвин. — Кэруэл широко распахнул дверь. — Но я позволю тебе выиграть лишь раз, потому что вина в том, что я плохо скрывал то, что должен был скрыть, моя. Я обещал научить вас не только прятать информацию, но и узнавать ее. И со вторым ты отлично справляешься и без моих уроков. Молодец.

«Молодец» прозвучало так, будто ни черта Ноа не молодец. Скорее, «молодец» наоборот. Но не «цедолом», а «офигеть, ты влип пацан».

Ноа шмыгнул в кабинет, и мистер Кэруэл закрыл его на ключ. Одних наглых ушей ему хватило. Других нужно было обязательно избежать. Хотя всем было и так известно то, что в этой академии ни от кого ничего не скрыть.

Ноа давно не видел таких извращенных убийств. Последнее случилось много лет назад: мертвого парня нашли рядом с часовней у главной церкви города Санди. Вроде над ним тоже успели поиздеваться и вырезать что-то на груди, но Ноа был маленьким и не запомнил подробностей. Шума вокруг этого дела не было. Его быстро замяли и,