еще было жить? Квартиру у нас отжали, дедушка Егор с Эльвирой и Настей в это время жили в своей двухкомнатной квартире. Родители мамы — в Воронеже, в своей маленькой квартирке. Были, конечно, родственники в Питере: дедушка Ерофей (младший сын Прохора Поликарповича, который, считай, воспитал моего родного деда Егора с ленинградской блокады) и его жена, бабушка Катя, которых папа числил за родных бабушку и деда. Они, как я уже сказала, жили в Питере, как и их трое сыновей со своими семьями. Но у всех них и своих забот хватало. В конце девяностых-то годов. Да и папа не стал бы подвергать питерскую родню опасности, подводя их под интерес бандитов. Так что да, мы жили здесь, в малой части только начавшей возводиться усадьбы. Я маленькая была, и меня старались оградить от трудностей и неустроенности быта…

И задумалась, погрузившись в детские воспоминания о том, как приходилось ходить в туалет на улице, как отец раз уехал и вернулся с печником, и услышанные от отца слова про электричество — «врезался» и «воздушка»…

— А почему бандиты оставили Павлу Егоровичу эту землю? — остудил тепло Сониных воспоминаний голым прагматизмом Ладников.

— Папа ввел их в заблуждение, — весело хмыкнула Соня. — Предоставил им документы, по которым владельцем этого земельного участка и всего, что на нем находится, числился его некий американский партнер. Мол, он назначил отца управлять данной собственностью с целью возведения коттеджного поселка. Против американского партнера русские братки в те времена были бессильны и, решив, что и так достаточно поимели с этого Октябрьского, оставили нас в покое.

— Идиоты, — вынес вердикт Ладников.

— Клинические притом, — консолидировалась с ним Софья Павловна. — На фига отбирать все у человека с таким потенциалом? Умеющего и знающего, как зарабатывать и делать бизнес? Лишать его возможности работать? Ведь проще договориться на долю, как делали это предыдущие рэкетиры.

— А может, оно и к лучшему, — философски заметил Ярослав. — Во-первых, Павел Егорович скинул с хвоста балласт в виде трех сбежавших «закадычных» партнеров. Во-вторых, что называется, получил возможность обнулиться-перезагрузиться, пересмотрел и поменял направление деятельности. А в-третьих, пересидел самое поганое время конца девяностых, когда грабили уже даже не братки, а управленческая структура самого государства. И грабили по-крупному.

— Наверное, — пожала плечами Соня. — Говорят же, что все, что ни делается, то к лучшему. Может, таким образом кто-то свыше уберег тогда нас от чего-нибудь по-настоящему ужасного. Не могу судить, не имея полной картины и данных. Но в один момент проблемы с теми бандитами вдруг перестали быть для папы актуальными, и он развил бурную деятельность. Где-то раздобыл денег, взял кредит. Бабушка с дедом, мамины родители, у себя в Воронеже продали квартиру и отдали деньги зятю, а сами перебрались жить на свою маленькую дачку. Папа со строителями из числа тех, что остались ему преданны и поддерживали все это время, возвел тот самый первый коттедж. Причем Павел Егорович трудился с ними на равных, как член бригады, выполняя своими руками любую работу. А мама в этом первом доме будущего поселка сделала классный дизайн интерьера. Объект они сдали и начали возводить следующий. Параллельно папа замутил какой-то новый проект. Постоянно придумывал что-то, вертелся как мог и довольно быстро начал поднимать и развивать бизнес заново.

— Понял, хо…

Ярослава перебил на полуслове широко разлившийся по дому дребезжащий звук гонга, призывающего всех быстренько подтягиваться к столу, дабы не выказать неуважение хозяйке и повару.

— Идем обедать? — спросила Соня.

— Откажусь на этот раз. Не от обеда, а от компании твоих родственников, — пояснил конкретику своего отказа Ладников. — Наверняка пришли ответы и справки по всем запросам, как моим, так и тем, что сделали коллеги по своим каналам. Надо изучить информацию, ну и обсудить ее. Заодно и пообедаем в тесном мужском коллективе. Но тебя я сопровожу до столовой, — не спросил, а оповестил Софью о своих намерениях Ладников.

— Ну, сопроводи, — усмехнулась Соня, сразу же вспомнив эту его манеру: отдавать распоряжения, не прибегая к тону приказа ни в малой степени, даже намеком на таковой. А так — легонько, вроде как впроброс, что-то сказал, а собеседник получил указание к некоему действию.

Глава 4

Понятное дело, что родственники, подтянувшиеся на призыв гонга к обеду, лицезрели это самое сопровождение Софьи Павловны до распахнутых дверей в столовую ее бывшим мужем и, обменявшись красноречивыми взглядами, явно сделали какие-то свои выводы, делиться которыми до поры не стали.

Правда, та самая пора пришла на удивление быстро. Хотя какое там удивление? Честно сказать, на взгляд Сони, они и так терпели слишком долго, не начав расспрашивать их с Ярославом, как только увидели.

Первой не удержалась тетка Глафира. Еле дождавшись момента, когда родственники наконец рассядутся по своим местам, а горничные расставят на столе красиво разложенные на сервизных тарелках закуски и выйдут из комнаты, рубанула намозолившим ее растревоженные нервы вопросом:

— Ну что, Соня, всем нам кости перемыли со своим бывшим? Всю нашу подноготную и тайны аналитику выложила? — тоном плохо завуалированного наезда поинтересовалась Глафира Антоновна с явным перебором сарказма в голосе.

— Да, теть Глаша, все доложила честь по чести, про всех все рассказала и донесла, — шутливым тоном, посмеиваясь, призналась Соня, предприняв попытку в самом зародыше погасить намеренно разгоняемый теткой конфликт.

Попытка не зашла, а Сонина шутка лишь распалила и без того зашкаливавшее раздражение Глафиры Антоновны.

— И что, твой бывший аналитик уже вычислил, кто украл ваши сокровища? — намеренно заводя себя возмущением, въедливым тоном спросила тетка, выделив нажимом слово «ваши» и тем самым подчеркнув свою непричастность к их роду.

— Он действующий аналитик, теть Глаш, — не желая вступать в полемику, сделала «второй подход к снаряду» с целью соскочить с темы Софья.

— Аналитик он, может быть, и действующий, — не сдавалась Глафира Антоновна, повышая тон и саркастическую наполненность голоса, — но муж-то он тебе уже бывший. Хотя, как сегодня выяснилось, и бывшим-то он был в неофициальном статусе.

— Что ты к ней пристала, Глафира! — резко одернула сестру Анастасия. — Какая разница, гражданским или официальным мужем был ей этот Ладников! — И, повернувшись к Соне, попыталась оправдать сестру перед племянницей: — Ты не обижайся, Сонечка, просто все на нервах. Эти два часа мы никак не могли отойти от известия, только и обсуждали это немыслимое происшествие. И все думали-гадали и прикидывали, кто вообще мог решиться на такую дикую кражу. Но самое поганое в том, что мы уже начали подозревать всех вокруг, даже очень близких и родных людей. Посматриваем друг на друга недоверчиво,