Шрифт:
Закладка:
— Здравствуй, Эммушка. Куда это ты в такую погоду?
Лидия Петровна как раз идет из булочной, у нее из пакета виднеется уголок багета без горбушки. Наверное, кормила птиц, а может и сама откусила. Я всегда так делаю, ведь если краешек хлеба так манит, но зачем ждать?
— Добрый день, Лидия Петровна! Вам помочь? Нет? Ну ладно. О, я всегда любила большие волны, схожу на пирс, полюбуюсь.
Я улыбаюсь, запахивая полы плаща плотнее. Ветер пробирается под ткань, а скоро, видимо, начнется дождь, но мне ничего не страшно, ведь я вооружена зонтом и большим желанием любоваться волнами.
— Осторожнее, Эммушка, не подходи к краю. Старый пирс ненадежный, с сюрпризами, — предупреждает старушка, и я киваю. Конечно, я не стану рисковать, только посмотрю.
Ветер крепчает, когда я забираюсь на пирс, а людей совсем нет. Еще бы, кто еще такой сумасшедший любитель моря, чтобы идти любоваться им в такую погоду.
Волны бьются со всех сторон и развеивают в воздухе соленые брызги, а я застываю в восхищении. Вот это да, прямо как на картинах… Айвазовский бы позавидовал. Жаль, я не умею рисовать, вот такой бы была моя первая работа.
Вокруг ни души, ведь люди, живущие здесь давно, явно перестали ценить то, что видят каждый день. Я слышала, что люди, живущие у моря, даже купаются не каждое лето.
Ну, не знаю, я вот планирую плавать каждый день, когда придет сезон.
В какой-то момент, я решаю подойти к краю поближе. Ну что там, всё же это большой и крепкий пирс, раз выдерживает такие волны. Но, наверное, я его всё-таки переоценила, потому что в какой-то момент камень под моим сапогом хрустит и уходит вниз, а я теряю равновесие.
Тысяча мыслей мечется в моей голове, пока я лечу куда-то вниз, цепляясь руками за воздух. Мое падение такое медленное, что я успеваю обдумать почти всю свою жизнь.
Ну, все, это точно конец, ведь я лечу в холодную воду, в совершенно ужасный шторм. Людей вокруг нет, меня не вытащат, а сама я точно не выплыву. Жаль, что я умру замужней женщиной, ведь теперь всё достанется Марку. Найдет ли Лидия Петровна деньги в моем новом секретном месте? Я теперь не узнаю, смогут ли Давид и Мириам завести детей. Как жаль, что я и сама не успела родить детей. И как жаль, что не сказала дровосеку, что он мне нравится.
А потом я чувствую сокрушительный удар, ледяная вода проникает в нос и уши, меня раскручивает и тянет то вниз, то в сторону. Легкие горят от нехватки воздуха, а руки колет иглами от холода. Я берегу последний кислород, пытаюсь понять, куда плыть.
Какое-то время я пытаюсь бороться, выныриваю на секунду для вздоха, пытаюсь кричать, но тяжелая одежда, шторм и холод не дают мне ни малейшего шанса.
Мой мир еще раз переворачивается, а потом меркнет.
.
Кажется, я еще не умерла. Иначе, почему я чувствую, как что-то тянет меня из воды, выталкивает на поверхность.
Я делаю судорожный вдох, пытаюсь откашляться и вцепиться во что-то плотное и крепкое рядом, но распахнутые глаза почти ничего не видят, легкие саднят, а руки свело судорогой. Моя борьба продолжается, где-то на краю сознания я слышу рёв воды, толчки и почему-то нецензурные слова.
Потом я понимаю, что меня не просто так выбрасывает к поверхности, к новому и новому вдоху. Меня кто-то буксирует к берегу, не смотря на шторм и холод.
Мозг уже почти ничего не соображает, ему хочется скорее спать, спасаясь от нестерпимого холода, но где-то там, во всеобщей каше, мерцает мысль, что спать точно нельзя. Надо помочь моему спасителю. Или спасателю. Надо выжить.
Нас несколько раз ударяет о столбы пирса, крутит под ним, а потом выносит куда-то влево. И тут я вдруг немного чувствую дно, но совсем ненадолго, ведь каждая новая волна сбивает и закручивает нас, норовя утащить обратно на глубину.
Силы моего спасителя, похоже, тоже тают. Нас раз за разом бросает на камни, но он тащит меня, а я пытаюсь хоть как-то ему помочь, перебирая ногами.
Спустя вечность мы выбираемся и падаем на берегу. Я поднимаю голову, пытаясь проморгаться, и вдруг вижу перед собой Егора.
Он кашляет так же надрывно, как и я, пытается отдышаться, на щеке ссадина, порез на подбородке, но он живой. И он меня спас. Как так вышло?
Я пытаюсь спросить его, что он тут делает, как нашел меня, но выдавливаю из себя только оглушающий кашель, а железный дровосек в ответ подтягивает меня к себе, чтобы обнять.
Нас обоих трясет, но это и понятно, температура не выше десяти, еще и дождь начинается. А мы сидим и замерзаем все больше, только сил встать уже нет. Ни на что вообще нет сил.
Кто-то из нас очень удачлив, ведь вверху, на пустынной набережной появляется какой-то мужчина, и Егор кричит ему вызвать скорую. Тот сразу понимает, что мы мокрые, да и почти лежим на камнях, так что тут же хватает телефон и отбегает к дороге. Наверное, чтобы ветер не мешал.
— Спасибо, — сиплю я, глядя на него.
Он смотрит на меня растерянно, будто и сам не верит, что мы выбрались. А потом вдруг наклоняется и прижимается к моим губам. Крепко-крепко.
В моей голове каша, фейерверки и полное непонимание происходящего. Я упала в воду, тонула, почти умерла. Он прыгнул за мной, спас, а теперь целует. У меня нет сил думать о том, что все это значит. Я вся трясусь, хочу согреться и спать, но Егор не дает мне.
Он и сам трясется не меньше. И целует меня опять и опять, а я отвечаю. И есть в этом что-то спасительное. Он будто делится со мной кислородом, силами и самой жизнью.
— Ты жива. Ты жива, — повторяет он снова и снова, прижимая меня к себе. Так не теплее, но как-то…ближе. Я знаю, что всё, что происходит — это чистый адреналин, ведь мы боролись и выжили,
