Виноватые глаза, как у щенка. Отчего же на ушах встал мех, а хвостик глупо завилял?

– Ты прав. Надо подумать над этим вместе, – сказала я, незаметно заправляя хвост под одежду. Непохоже, что Феникс обратил на это внимание.

– Не волнуйся, потом я позабочусь о том, чтобы ты отправилась домой и больше не волновалась о моих проблемах.

Я вдруг опешила. Сощурилась. Кажется, я начала понимать.

– Феникс, я не против помогать тебе. И ты не должен брать на себя ответственность за мою судьбу. Тем более тебе этого делать не стоит.

– Стоит. Я – Проводник. Ты – наследница. Я обязан тебя сберечь. Это ведь моя главная цель в жизни.

Слова его были так двусмысленны. Так болезненно двусмысленны, что у меня появлялись глупые надежды, которые нужно бы оборвать. Но отчего этот хвостик не успокаивается? Отчего сердце так стучит?

– В общем! С этим мы разберёмся потом, – прервала излишнюю неловкость я, на что Феникс важно кивнул. – Сейчас я вот что скажу. Думаю, после того, что случилось на Ледяном Севере с Олавом, это имеет место.

– Что же? Я что-то неправильно сделал? – наклонил голову он.

– Да всё! – всплеснула руками я. – Ты опять отдал себя в распоряжение других, просто чтобы помочь. Ты же понимаешь, что, чтобы совершить добро, необязательно ступать по пути, который тебе первым предложили?

– В смысле?! – вдруг разозлился он. – Я просто пытаюсь делать добро по мере своих сил! И я же могу чего-то не знать…

– А надо знать, Феникс, а не рассчитывать на то, что ты во всём прав, – сказала я, легонько стуча кулачком ему по лбу.

– Ох, Мира, за что же ты меня бьёшь. Я умираю!.. – Он притворился было, что падает, и я – неожиданно для себя – не стала опять попадаться на эту уловку.

– Не уходи от вопроса, – сурово ответила я. – Пообещай мне, что не станешь бросаться в омут с головой!

– Ну, княжна.

– Феникс!

Я готова была его на кусочки порвать! Что за ребячество?!

И наконец он посерьёзнел. Вздохнул и ответил:

– Посмотрим по обстоятельствам. Но я постараюсь.

Ну хоть так. Всё равно у меня бы не получилось переубедить его сразу. Хоть и хотелось. Тем не менее мне остаётся только верить ему. Ведь я уже поверила когда-то.

Наверное, было кое-что, о чём я забывала до этого, смотря на Уайтленд, но вспомнила, подходя ближе. Ведь не только в том, что он огромен и величав, его прелесть. Но и в маленькой верхушке, что украшала город, как конёк-охлупень – крышу избы.

Дворец и церковь. Бок о бок. Дворец – с резкими пиками, словно копья, но разрисованными и могучими, так что от них невозможно оторвать взгляда. И церковь – наоборот, с круглым золотым куполом, сияющим в лучах солнца.

И двигались мы точно к ним. Наверх, на самый верх. Наверное, к самим небесам.

Вокруг – множество народу. Таких толп я не видела, наверное, нигде. Уайтленд точно вобрал в себя всю Эллиадию. Бедную и богатую. Молодую и старую. Добрую и бесчестную. От низов-грязных, неприятных, зловонных-мы двигались наверх – к золоту, чистоте и опрятности. От простого люда к господам. Вся страна словно собралась в одном большом муравейнике, и мы шли к его королеве.

И вот мы у ворот. Расписных, ведущих в новый мир. Мы собрались на дорожках, окружённых, судя по всему, садом: в стороне благоухали цветы, а здесь высился странный серебряный источник, из которого били струйки воды. Амулет на шее подсказал, что это называли фонтаном.

– В строй, бойцы! Шагом марш! – приказал герцог Генри, да так сурово, что вдруг показался не юношей, а мужчиной.

– Вы только не бойтесь, королева вас не обидит, – вдруг появилась рядом с нами Жанна – девчонка, что управляла ветрами. – Она немного вредная… но это она только для виду такая, чтобы её слушались.

– Понятно, учтём, – кивнул Захария.

Удивительно, но Жанна была единственной из новых знакомых, с кем я ощущала себя спокойно. Она была немного моложе нас и носила бедную одежду, отчего походила на давнюю путницу. И это при том, что она служила королеве.

– Надеюсь, ты помнишь про наш уговор, Феникс, – сказала я негромко.

В ответ он молча кивнул. И я очень надеялась – искренне надеялась, – что Фениксу не понадобится помощь. Ведь предчувствие так и кричало: мне, берке, появиться перед эллиадской королевой будет крайне сложно.

Перед нами медленно открыли ворота. Точно это какой-то обряд. Всё выверено и точно – до последнего движения. Такого у беров явно не было: даже волхвы не обладали такой слаженностью движений. Окружив, воины герцога Генри провели нас внутрь. Я огляделась, подмечая всю диковинность обстановки.

Совсем не как в Неизменном дворце. Так же красочно и красиво, светло и ярко, но совсем по-другому. Другие картины украшали стены; по углам, как несменные стражи, стояли белокаменные изваяния. Лестницы извивались под всевозможными углами. Ковры пестрили совсем другими, не берскими узорами. Во всём замечалось будто бы не искусство, а удивительная натуральность – настоящая и между тем нежная. Взять хотя бы то же солнце: на моей Родине, в заброшенном Неизменном дворце, оно украшало покои государя, и у него было лицо и чётко прорисованные черты, вокруг него танцевали звёзды. Тут же… оно как настоящее, только чуть-чуть другое. Больше похожее на очертания, отдалённый образ. У него не было лица, зато оно было таким, каким я его видела на небе.

Но не только дворец поразил меня. Поразили меня люди. В странных нарядах и со странными взглядами и предметами. Женщины были одеты в пышные платья, похожие на перевёрнутые кувшинки, а мужчины – во всё облегающее, утягивающее каждую частичку тела.

А наверху, у лестничных перилл, стояла она. Та, при взгляде на которую мне более не хотелось называть себя опрятной, молодой и юной зверицей. По сравнению с ней я просто оборванка с дороги, а не великая княжна.

Пышное яркое платье подчёркивало её тоненькую талию и изящный стан. Осанка выдавала в ней власть, какой нет ни у кого во всём мире. Её пышные светлые волосы, уложенные в высокую причёску, крупными локонами спускались ей на плечи. И, в отличие от той же пышноволосой Гили, у этой девушки локоны лоснились, будто ни одна капелька грязи в жизни не коснулась их. Как и лица – ровного, белоснежного, совершенного. С нежными скулами и щеками, славным курносым носом, широким лбом и алыми губами, сложившимися в обаятельную, но вместе с тем лукавую улыбку. А глаза… Эти голубые глаза точно таили в себе целую вселенную. Они взирали на нас сверху вниз с каким-то тайным замыслом.

– Приветствую вас, мои гости.

От её юного, преисполненного силой голоса замолчали все. Никто не смел даже громко