Он бы меня остановил.

Почему его не пригласили?

Остальные ничего не понимают.

А что зритель?..

Они рады, когда на их глазах в петлю лезут.

Тут много таких, а почему шефа не было?..

Он ушёл и не остановил меня?.. Как?.. Надо было крикнуть:

– Стой, мерзавец, мать твою… Стой, гангрена проклятая… Стой, несчастье голодраное… Куда прёшься?.. Тпру! Бешеная…

Я б остановился.

Я б юзом пошёл, но стоп дал бы.

Сейчас я этому своему работнику:

– Алло! Ты слушал, что я тут нёс? Почему ты, мой друг и предатель, меня не остановил? Ты кровь любишь на подиуме?! А когда я про Совбез, про Сочи. Пятнадцать минут меня било об камни, при регламенте – пять.

Мы вообще договаривались не больше двух… И ты бы на мобильный мне…

Я не знаю, сколько несёт меня…

Дай вибрацию в карман.

Останови товарища – мы его теряем.

А как я влез в эту реформу – судебная реформа не помешала войне, а война помешала судебной реформе.

Ну как я туда влез?

Какое моё собачье дело?

Никто не хочет бороться с коррупцией, и я не хочу.

Я хочу жить со всеми!

Не давайте мне бороться с коррупцией.

А про гаишников со взятками чего вдруг?..

Более доброжелательных людей я вообще не знаю…

Чего я влез?

Я, что ли, хочу, чтоб по правилам?

Никто не хочет, и я не хочу.

Это мы, когда выступаем…

Но и тогда не хотим.

Мы выступать хотим…

Ну, все же понимают.

А врачи – как лечат, так лечат.

Как болеют, так болеют – все свыклись.

Кто хочет, тот умирает.

Кому надо, тот болеет.

Врач спросил – чем тебя лечить?

Ты ответил.

Он тебя этим и лечит.

Он же тебя спросил.

Никто не хочет по правилам.

Я, что ли, хочу?..

Я хочу выступать, но жить здесь…

Я уже себе кричал:

– Что ты выступаешь? Что ты выступаешь?

Но выступаю…

И надо останавливать, если понравилось…

Чтоб ещё чего-нибудь где-нибудь…

Когда-нибудь опять будем ловить наверху то ли ветер, то ли дыхание.

И первый поймавший – опять самый успешный.

Останавливайте меня.

Вы не возражаете против тех возражений, которые я здесь утверждал?

Значит, все возражения утверждены?

И даже то, что я возразил в утверждение всего, ранее мною возражаемого?

Всё! Линия ясна. Ветер пойман.

Каждый любит, чтобы ему приказали.

В каждой крупной личности есть что-то мелким шрифтом.

У нас в России не говорят: «Это запрещено законом».

У нас говорят: «Это опасно».

Стареть не страшно.

Просто надо следить за первой цифрой возраста.

Ко мне не надо присматриваться.

Ко мне надо прислушиваться.

– Дядя Миша, вы ещё растёте или уже стареете?

Артист-перелётчик.

В день два вечера.

Два завтрака.

Два раза по восемь утра.

Вылетел в семь, прилетел в семь.

Все ужинают, ты завтракаешь…

Ты сел рассказывать, а все пошли спать.

Ты забыл, что ты хотел рассказать и кому.

Ты вскочил – надо позвонить в Москву.

Здесь день, там ночь.

Ты звонишь.

Там тоже день – ты уже в Москве…

Ты на сцене, почему не смеются?..

Да потому что ночь у тебя внутри, а у них вечер праздничный.

Ты приехал.

Но им не смешно.

Потому что ночь у тебя внутри.

Кого ты хочешь смешить своей ночью?!

Хоть бы утром собрались, но твоим утром.

А кушаешь ты ночью, когда вокруг спят, и ты разогреваешь в горячей гостиничной воде.

И ты их веселишь ночами, а когда, наконец, сравниваются ужины – у них уже одиннадцать, кухня закрыта.

Всё, что ты не съел, они выбрасывают на свалку.

Ты у них не живёшь.

Только в самолёте ты соединяешься с едой.

От очередного разогретого лосося тебе дурно.

На трёх языках – «что угодно, только не лосось».

Вот кому начистить рожу при встрече!

Как они попадают в самолёт?

Из такой глубины.

Шпинат с лососью – его жена – даже внешне ничего хуже не бывает.

Перелёт и разница во времени ценою в жизнь.

Там лето. Тут зима.

А ты – как муха между рамами.

Похудевшая летняя муха.

Летняя муха, зимой в России не жравшая лосося, позавтракала коржом к стакану чая.

Чтоб силы поддержать, из блюдца виски попила.

И по Эйнштейну в самолёте туда-сюда.

А самолёт – в Россию.

Чтоб мухи траекторию понять – мехмат закончить.

Летим поужинать в Россию, чтоб спать, когда не хочешь, и встать, когда захочешь спать.

Без просыпу поел, поспал.

И ночью вдруг пошёл смешить.

Так точно, ярко, наизусть, глаза горят – а никого, все спят.

Опять не вовремя…

Давай, папашка, тишину.

Ложись, отец.

Не путай разницу во времени и разницу в мозгах.

Здесь это не смешно, во-первых.

А во-вторых, вчерашний день.

Ложись, отец.

Ты так уже пошутил вчера.

Здесь тоже двадцать первое, четверг.

Но у тебя уже второй четверг…

Второй четверг после четвергового концерта.

Не надо.

Не работай.

Спи…

Я потушу…

Да. Одежду можешь снять.

Ты прилетел.

Я двор предупредил.

На идущих ко мне – не смотреть.

Глазами не провожать.

Отзываться доброжелательно и лаконично.

Отзывы исключают внешность.

Джаз

Диета, ритм, пробежка, рюмка, танго… Особенно.

Это всего лишь я. Простите.

Здесь резко… Ах, это ваша?..

Там, сзади, далеко. Где белый туфель.

О! И сразу за ней моя.

Мой чёрный туфель… Ах… Ри-ри-ри…

Поёт, поёт на италь…

Чуть вправо… Раз… О! Они поменяли музыку…

Покоримся… Нежно… Медленно…

Воздух-вдох, и опадаю на вас.

Теряю вас и нахожу…

Те… ря… ю… вас и на-хо-жу.

Голубое… Синее… Это небо?

Это платье… А белое на нём?

Как облако… Моё.

Рукав из облака на вас.

Здесь хорошо… Как раньше…

Как раньше… Здесь музыка…

Фонтан… Трамвай… И вы…

Я захожу… Я справа, слева.

Прямо перед вами. Ах! Вы прижались… Спокойно.

Только без волнений… Нежно…

Нежно, медленно и… Ах! Они сменили музыку.

Стук и гром… Дерево и жесть… сюда… сюда…

И резко… резко…

И жарко, жарко по-венгерски…

Лалешти лежемен… Вы устали…

А я… всё по-венгерски…

Ка… кас… касаюсь вас…

Касаюсь и теряю… Вале-калею…

Прижимаю – не