Шрифт:
Закладка:
Туда добежал – там уже десять человек.
Сюда вернулся – здесь уже пятнадцать.
Поэтому стой прямо и смотри прямо.
Шестое ноября. 13.15… Суббота. Чикаго.
На улице битком.
Народ красивый. Молодёжь.
Не видел столько красивых.
Две девушки в чёрном.
Лет девятнадцати.
Вдруг обратили на меня внимание.
Я ускорился и забыл.
Вдруг квартала через три догоняют.
Представляете – меня!!!
– Мы вас так любим. Моя мама мечтает с вами сфотографироваться.
– А где мама?
– А вот она.
– Это я, – говорит одна из двух, точно такая же, как первая.
– Мы знаем вас наизусть.
Дома я посмотрел в зеркало, попробовал наизусть запомнить.
Я и их забыл…
Помню что-то очень красивое и молодое…
Ассоциации
Я бы всё население России – на медкомиссию во главе со мной.
Кто-то сказал:
– Сажать…
У всех ассоциации: всё, кроме сада…
Бормотнул:
– Берут и будут брать…
Ассоциации: с КГБ, мэрией, тюрьмой, коррупцией и женщинами…
– А вы не давайте…
Тут же: с женщинами, школой, анализами крови и дыханием в трубку.
Со словом «стадо» – что угодно: толпа, демонстрация, туристы, абитуриенты… Все, кроме коров…
Так же и тёлки.
Девицы, путаны, спортсменки, прыгающие через барьер, только не коровьи дети.
Вот такой народ в России поселился между революциями…
Между строк читают, между кадрами видят, между словами чувствуют.
В метро
Женщина зацепилась за мой портфель авоськой.
Не расцепишь, народу много.
– А вы где живёте?
– В Черёмушках.
– Я тоже. Поехали, по дороге расцепим.
Приехали ко мне.
Поставил вино.
Стали разъединять.
Жалко рвать.
– Вас дома ждут?
– Не думаю.
– А я вообще один.
– Вижу.
– Я так думаю, поживите у меня. Расцепим как-нибудь.
Кошёлки мы расцепили.
Кусочки красной нитки так и остались.
Встречаемся.
Выковыриваем.
Целуемся.
У него популярная жизнь:
а) приглашают на обед и ждут, что он не будет обедать, а будет говорить. Поэтому его аппетит вызывает большое разочарование.
б) Он что-то соберётся сказать по поводу тефтелей в соусе, все кричат:
– Внимание, он начинает…
И опять испытывают большое разочарование.
в) У любимой женщины не может дождаться, когда все уйдут…
А они сидят и смотрят…
А когда он у неё спрашивает, почему никто не уходит, – испытывает большое разочарование.
В результате его приучают пить и есть за свой счёт.
Покупать билеты, чтоб посмотреть?
Он не стоит того.
Многие едят гораздо аккуратнее.
Ему
Господи!
Ты знаешь, сколько мне.
Оставь мне это состояние.
Оставь свою руку на мне.
Я твой весь.
Я ещё не был так счастлив.
Я понял.
И я понят.
Ничем не заслужил.
Просто и вдруг слова складываются во мне.
Мысли выстраиваются в очередь.
Они уже сформулированы.
Это уже не я.
Я это понимаю.
Ты дал силу прорвать свою и чужую оболочку.
Ты соединил меня со всеми.
Всё, что говорю я, – твоё!
Всё, что говорят мне, – твоё!
Мне не больно с этим расстаться: твоё оно.
Пусть потеряет автора.
Я не цитирую.
Я не вспоминаю.
Я знаю.
Лучшая награда – потерять авторство.
Не снимай руку с меня.
Патриот не выдерживает долгой любви.
Он какое-то время говорит: «Мы, мы, мы».
И обязательно вдруг: «А вот вы…»
И пошло то, из чего он состоит.
Бездарный затихает на первом провале.
Талантливый идёт дальше.
У талантливого куча провалов, у бездарного – один.
Сколько с возрастом необходимо сообразительности, чтоб заменить рывок, силу, скорость, страсть.
Оцените…
Смерть – это наша обязанность перед людьми.
Мы так любим собак, котов, потому что им всё равно, кто ты: молод, стар, образован, успешен.
Тот редкий случай, когда для кого-то ты просто человек.
Без мозгов – или неумело, или назло.
Все средства хороши для достижения цели.
Раньше цель была, средств не было.
Потом средства были, цели не было.
Сейчас средств нет и цели нет.
Значит, они не совмещаются.
В Москве уже речь идёт не об опоздании, а о том, чтобы вообще прийти.
Начальник сказал: «Я перезвоню».
Что делает нормальный человек?
Он ждёт… Ждёт… Ждёт…
И понимает.
Но ждёт, ждёт…
Он думает, что тот просто не может.
И он ждёт, ждёт…
Ведь тот обещал.
Тот ведь кем работает! Тот же не может просто так врать или забыть.
Очевидно, он записал.
Очевидно, он понимает, что его слово значит больше, чем слово просто знакомого, который, кстати, перезвонил.
Всё-таки туда люди как-то отбираются.
Хотя бы по характеру.
Пустомелю всё-таки держать не будут…
Он же понимает, что его звонка ждут.
Это же очень важно.
Он сам так ждал.
Я уверен.
Немолодой, по голосу слышно.
Тоже ждал, переживал обязательно.
Кем бы ты ни был, ты ждал.
Ты и сейчас ждёшь.
– Мы перезвоним.
И ты ждёшь, ждёшь…
Ты же не можешь забыть.
Ты же рассчитываешь, что и кого-то она волнует.
Ну, если не твоя судьба, то хотя бы своя репутация.
Ну что-то же из этого у кого-то должно же быть?!
Мне же неудобно.
Он же обещал.
Он может обидеться, что я ему не доверяю.
Он сказал: «Перезвоню» – и положил трубку.
Чтобы обдумать, наверное, чтобы навести справки, поднять бумаги, решить и перезвонить.
Я вообще могу всё испортить своим звонком:
– Почему не звони́те?
Он подумает: «Ну, нахал! Я же ему сказал – перезвоню – какой наглец! Как он живёт на белом свете, никому не доверяя!»
Это обо мне.
Я могу всё испортить, если опять позвоню.
Нет, нет… Надо ещё подождать… В понедельник у него много дел.
Во вторник рано…
Я позвоню в среду, наверное.
Хотя я уверен…
Он перезвонит.
Я почему-то…
Мне кажется…
Я уверен.
Хотя уже четверг…
Но там такая загрузка.
Я жду, а у него таких, как я…
Это же каждому он перезванивает…
Хотя уже пятница…
Перед выходными не стоит…
В понедельник не стоит…
Во вторник, если он…
– Алло, вы обещали перезвонить…
Я звонил неделю назад…
Что напомнить?..
Да,
