Михаил Михайлович… Перезвоните?.. Кому?.. Когда?..

А может, я?.. Вы сами… Буду ждать…

И нормальный человек ждёт… Ждёт… Он опять ждёт…

Он ждёт снова и опять.

Если хочешь

Постой, говорю я.

Ты хочешь не говорить то, что хочешь?

Ты хочешь не есть то, что хочешь?

Ты хочешь не жить, с кем хочешь?

Чего ты хочешь?

Если ты хочешь того, чего хочешь.

А хочешь послушать меня, если хочешь?

Хочешь или не хочешь?

Я замолчу, если хочешь.

Ты только пойми, чего хочешь.

Все тебя ждут, если хочешь.

Все не придут, если хочешь.

Ты только скажи, чего хочешь, если хочешь, если ты хочешь.

А хочешь на море?

Пойдём, если хочешь.

А хочешь, мы выпьем вина, если хочешь?

И, если захочешь, поговорим.

И пригласим, если хочешь, двух девушек, если захочешь, и трёх, если хочешь.

Ты только скажи, чего хочешь.

Мы ждём, что ты скажешь, чего пожелаешь.

Пойдём, куда скажешь.

Скажи, если хочешь.

Недоперепил. То есть больше, чем мог, но меньше, чем хотел.

Как долго в России возишься с пуговицами.

Приходишь – расстёгиваешь, расстёгиваешь, расстёгиваешь.

Уходишь – застёгиваешь, застёгиваешь, застёгиваешь.

Потом завязываешь и прощаешься.

И сохранить любовь нелегко в таком климате.

Челябинск. Гостиница.

Ресторан. Заказал обед.

Есть не хочу.

Хочу сидеть в ресторане.

Но без обеда неудобно.

А над обедом глупо.

Сижу возле обеда и пишу.

Хоть не один.

Старики себя не взрывают.

Казалось бы, старый, и диагноз плохой.

Ну и лети к девственницам.

Нет! Они это поручают более глупым.

Клопчик. Птенчик. Козлик.

Листик. Кошечка.

Козочка.

Змея. Гадюка.

Золотце.

Моё счастье.

Мой звоночек.

Моё солнышко.

Моя радость.

Это всё они – женщины.

– Все мужчины ничтожества, – говорила она, – хотя у них есть известные достижения.

Грамм никотина убивает лошадь.

Хочу приехать на Дальний Восток, на Курилы.

Сойти со страны и окунуться.

Я так труслив, что я пугаюсь слов: «Какой вы смелый, Михал Михалыч!»

Есть ораторы, которым мешают внимание и тишина.

Три вида населения: созидатели, потребители и истребители созданного.

– Что ты, я воровать теперь бросил.

Песни пишу.

Тексты к словам.

Ну, про всё.

Про то, как сидел.

Про братву.

Про фраеров.

Про шпану.

Знаешь, как идёт!

И матом, феней и текстами.

Расхватывают.

Есть великие для меня люди:

Анатолий Иванович Стреляный.

Борис Парамонов.

Чубайс.

Гайдар.

Ясин.

Пугачёва.

Прав он или неправ, но он (она) великий человек.

Поэтому прав.

Даже баран понимает, что иметь красивое тело вредно.

И женщинам нужно чаще советоваться.

Память намного короче обиды.

Уже не помнишь, а настроение испорчено.

На Колыме сидели трое.

Один был против коммунизма.

Второй был за коммунизм.

А третий просто коммунист.

Надо перевоспитываться.

Теперь надо думать, что президент плохой.

И пусть он своим поведением нас разубедит.

История моего дома на Лесной.

В советское время въехали все простые.

Быстро сделали косметический ремонт и жили тихо.

Потом настали новые времена.

У них выкупали и въезжали новые люди по одному.

Полугодовой ремонт.

Сверло, отбойный молоток, грохот, тишина.

Новый джип у подъезда.

Второй ремонт.

Мрамор, лифт, мешки с цементом, грохот отбойных молотков.

Второй новый джип у подъезда.

С грохотом, цементом, мрамором появлялись новые машины.

Деньги сменяли друг друга с грохотом и пылью.

Процесс стал непрерывным.

Меньшие деньги уступали место бо́льшим.

Деньги не любят тишины.

Деньги не любят постоянства.

Их появление означает перемены.

Из старых жильцов я остался в доме один.

На мой телефонный звонок откликается чьё-то сверло, звякнешь ложкой – ответит отбойный молоток.

Они подступают.

Они выезжают и въезжают непрерывно.

Мне не за что держаться.

Сколько сейчас квадратный метр?

– Смотрите, как долго живут ваши произведения!

– Сделайте что-нибудь, чтоб они жили короче.

От низкого качества к высокой стоимости продукции.

Дочь сказала:

– Мама, а можно я скажу, что тебе не тридцать, а двадцать пять?

А мама сказала:

– А можно я скажу, что тебе не двенадцать, а восемь?

Какими бесконечно длинными казались в детстве женские ноги.

Женщина – это печь, в которую надо подбрасывать дрова, уголь, деньги, продукты.

Воровство в СССР.

Шоколад в форме своей груди или зада.

Мыло 30 коп. за 10 коп.

Шоколад 5 руб. за 3 руб.

Контролёр налетел на хлебозавод.

Муку воруют.

Пироги пекут.

Пироги выносят и продают.

Масло растительное грузовики в баках вывозят вместо бензина.

На чём они выезжают из ворот?

Вот голова работала у людей, когда украсть надо – за сорок лет до биотоплива на подсолнечном масле до товарной станции.

В нашем возрасте мы ищем в доме эхо.

Я охнул, оно ахнуло.

Я заплакал, оно заплакало.

И никаких, извините, слов.

Человек живёт не в России и Америке, а в семье и на работе.

Единственное её достижение – красота.

Единственная её профессия – любовь.

Он искал в себе отклик на эти её достижения и, не найдя, с сожалением удалился.

Я бюрократ.

Моя работа – чинить и расставлять препятствия.

Ну, хорошо, в СССР очередь за книгами свидетельствовала о повышенном интересе.

А очередь