Шрифт:
Закладка:
Снейп остановился у края поляны, держа палочку наготове. Потом пошел дальше. Человек поднял голову и поверх пламени смотрел на идущего. Третьей на снегу рядом с ними встала память.
Эдгар Мальсибер, веселый, щедрый и обаятельный одиннадцатилетний мальчик, — один из очень немногих, кто не погнушался знакомством с угрюмым полунищим Северусом. Бешено честолюбивый и склонный к рискованным шуткам, этот слизеринец неизменно вызывал возмущение Лили, но что делать, если именно он с первой встречи и на долгие годы стал для Северуса живым воплощением того мира высших существ, куда так стремился выходец из Паучьего тупика!
Эдгар Мальсибер, выпускник Хогвартса, с горящими глазами пересказывает однокашнику пламенную речь Волдеморта — великого, нет, величайшего мага всех времен и народов. «Северус, власть в мире должна принадлежать нам, волшебникам! Наш вождь зовет к себе самых умных, самых сильных, самых смелых. Ты хочешь быть с нами?» О, еще бы он не хотел! Эдгар тогда казался молодым богом, и Северус не сомневался, что вот-вот сделается таким же...
Вглядываясь теперь в лицо сквозь летящие искры и пелену струящегося воздуха, Снейп старался вспомнить черты бывшего повелителя мира. Темная густая шевелюра, широкая улыбка, прямой смелый взгляд... Пламя ярилось, рыжие языки взлетали высоко, стремясь сжечь, изуродовать знакомый облик. И вот пропали темные волосы, сменившись сединой, кривится в ухмылке редкозубый рот, слезящиеся глаза ввалились, запавшие щеки пятнает сивая щетина. И сиплый, будто раз и навсегда сорванный голос.
— Узнаёшь? Это я уже отъелся немного и отоспался. Видел бы ты меня полмесяца назад...
— Почему мы здесь?
Мальсибер шмыгнул носом и протянул худые кисти к огню.
— Тут охотничий домик под «Фиделиусом», от отца достался. Место хорошее, но мне в последнее время очень не по душе стены, даже если они и родные... Под небом лучше. И по живому огню соскучился. Вообще по живому всему. Спасибо, что согласился прийти, Северус.
— Ты мне не чужой, Эд.
— А вот я уже не знаю, кому я свой, кому чужой, — вздохнул Эдгар. — Сестренка за аврора выскочила, теперь предлагает мне с повинной сдаться, мать твердит, чтоб уезжал...
— Она просила поговорить с тобой об этом. Но сначала я хотел бы знать, зачем ты меня звал.
Снейп выдернул из лежащей рядом груды сушняка толстую ветку, сотворил из нее кресло и плед, сел, вытянув ноги к теплу. Мальсибер одобрительно хмыкнул и устроился на скамье, которая до этого пряталась в тени его необъятной шубы.
— Два дня назад меня вызвал повелитель. Он вызывает каждого из нас, сбежавших, и беседует с глазу на глаз. Северус, я не узнал его. И дело не во внешности, хотя, конечно, перемены чудовищные. Это... это какой-то одержимец!
Снейп не отрывал остановившегося взгляда от пляски пламени.
— Повелитель сильно изменил свой облик. Ты просто не привык еще.
— Да не в облике дело, говорю тебе! — Эдгар закашлялся и в сердцах сплюнул в снег. — Белла визжит от восторга, Антонин и Лестрейнджи в один голос твердят, что вот теперь развернемся, Малфой молчит, но я-то вижу, что с ним неладно!
В костре громко выстрелило сыроватое полено.
— Как тебе и остальным удалось сбежать из Азкабана?
— Да я и сам толком не понимаю, — пожал плечами бывший сиделец. — Ни с того ни с сего дементоры открыли двери во всех камерах и куда-то исчезли... Я вышел, гляжу — по коридору бежит Малфой и орет, чтоб быстро все спускались и лезли в лодку. Ему хорошо командовать: сытый, здоровый, а мы... Ни дать ни взять — привидения, от любого сквозняка шатает. Ну, кое-как выбрели, голова на свежем воздухе кружится... С Беллой истерика случилась, чуть в воду не прыгнула, еле удержали. Приплыли ночью в какую-то бухту, там уже родня ждет. Мать как меня увидела — в слезы...
— Миссис Мальсибер очень просила уговорить тебя уехать, — проронил Снейп. — Думаю, тебе нужно ее послушаться.
— Полагаешь, за океаном это, — Эдгар похлопал себя по предплечью левой руки, — перестанет действовать?
— Не знаю. Но Каркаров бежал и, насколько мне известно, пока жив.
— Северус, мне сейчас не с кем посоветоваться, кроме тебя, не уводи разговор в сторону. Что произошло с Лордом, чего он добивается теперь?
— Не мне судить о планах повелителя. Я простой школьный учитель.
— Хватит юлить! — Мальсибер вскочил, но тут же согнулся от надсадного кашля и опустился обратно на скамью. — Не ожидал... ведь мы раньше доверяли... друг другу...
— Мы были молоды и глупы. Я с тех пор поумнел. Умней и ты, пока не поздно. Или уезжай — это наиболее разумный шаг.
— Бежать? Жить, как мышь, собственной тени бояться? Нет. Я остаюсь с повелителем: не ради того, кем он стал, а ради того, кем был. А ты уходи. Убирайся!
Северус нехотя встал. Как объяснить этому полубезумному после пятнадцати лет тюрьмы человеку, живущему прошлыми идеалами, что Волдеморт уже не вдохновенный вождь, а ходячий мертвец с извращенным умом и разложившейся душой? И что он без труда выпотрошит сознание Эдгара, узнает о его откровенных беседах и тогда все может кончиться очень плохо не только для бывшего узника...
— Уходи, — сердито повторил Мальсибер. — Извини, что побеспокоил.
Он дернул головой, всматриваясь во что-то на дальнем конце поляны.
— Что за...
Костер вдруг взорвался грохочущей вспышкой, в глазах потемнело, и не успел Северус выдернуть из рукава волшебную палочку, как почувствовал, что тонкие крепкие веревки оплели локти и щиколотки.
— Экспеллиармус! — громко приказал чей-то резкий голос и добавил с досадой: — Зря вы ввязались в это, профессор Снейп.
— Ты авроров привел! — взвыл где-то в темноте Эдгар. — Предатель!
Когда способность видеть вернулась к Северусу, он обнаружил, что на поляне появились новые действующие лица. В миловидной молодой женщине он узнал Бернадетт Мальсибер. А рядом с ней... Да-а, с такого баллы снять уже не получится.
В форменной аврорской мантии, с нашивкой «Мантикоры» на рукаве, готовый к бою, перед ним стоял бывший староста Гриффиндора Кристофер Скримджер собственной персоной.
— Я никого не приводил, Эдгар, — запоздало ответил Северус. — Видно, твой «Фиделиус» ненадежен.
— Эд! —
