— И ты бы не предложил помощь? Не стал бы уговаривать приходить хоть иногда, чтобы побыть среди своих и не свихнуться окончательно?

— И предложил бы, и стал бы, — вздохнул Квиринус, немного подумав. — Ты меня знаешь не хуже, чем я тебя.

— Вот-вот... И к чему бы мы пришли?

— Выяснилось, что ничем я тебе помочь не в силах и даже могу скомпрометировать как представитель оппозиционного издания.

Усевшись на стол рядом с креслом Снейпа, он взял карандаш и принялся рассеянно вертеть его в пальцах.

— Насколько скверно все это может для тебя кончиться? — не поднимая глаз от глянцевитых граней, спросил Квиринус. — И выйти из игры, как я понимаю, уже нельзя?

— Ну, если мне удастся сварить особо удачный «Феликс Фелицис», то я, может быть, останусь жив. И ты все правильно понимаешь.

— М-да... А я, наивный, собирался снова предложить тебе канделябр, — Квиррелл сконфуженно подергал мочку уха. — Подумал, что на тебя напала обычная хандра пополам с самоедством.

— Лучше предложи фонарный столб, — криво улыбнулся Северус. — Реши проблему радикально.

— Куда уж радикальнее, — Квиринус машинально ухватил карандаш за незаточенный конец, как волшебную палочку, поморщился и отложил его в сторону. — Когда лучший друг заявляет, что дружбе конец и что он — может быть! — попробует выжить, но исключительно в одиночку...

— Погоди...

— Нет, теперь ты погоди! Хорошо, ты Пожиратель смерти и потому не хочешь подвергать нас с Сиби опасности. У тебя скверное прошлое, которое переросло в поганое настоящее, — ты его стыдишься и, положа руку на сердце, правильно делаешь. Но, Северус, — Квиррелл наклонился к сидящему, точно хотел, чтобы тот не пропустил ни слова, — ты помнишь, что спас мне жизнь? Что дал мне денег и ни разу не напомнил о долге? Что сделал мне персональный портключ? Наконец, что всегда, что бы ни случилось, ты был на моей стороне? И неужели ты думаешь, что после всего этого я легко соглашусь самоустраниться и буду наблюдать со стороны, как ты тонешь?! — Он выпрямился и закончил уже обычным тоном: — Видишь, я не только жалкий, но и на редкость упрямый сквиб.

Снейп вопросительно посмотрел на него, не зная, что ответить: он онемел от жгучего стыда за свои недавние мысли и неловкой радости, вызванной водопадом благодарных признаний. Спас, помог, поддержал... И всегда думал, что лишь кое-как пытается возместить неоплатный долг доверия и душевной щедрости.

— Если ты настаиваешь, мы действительно на какое-то время, какое сам определишь, прекратим общение, — снова заговорил Квиринус. — Наверное, и Сивилле лучше пореже покидать Хогвартс. А я останусь здесь: во-первых, у меня по горло журнальной работы.

— А во-вторых?

— Нужно, чтобы тебе было куда прийти, когда захочешь. Или когда сможешь.

— Спасибо... — выдавил из себя Снейп. И впервые это слово показалось ему стершимся, как старый кнат, и таким же дешевым. — Я пойду, скоро уроки начнутся...

Он поднялся, застегнул дорожную мантию, расстегнутую в пылу спора. Квиринус пристально посмотрел на него.

— Прежде чем уйдешь, я должен тебе кое в чем признаться. Помнишь, как мы познакомились? Я постучал, ты открыл... Помнишь? Я тебе соврал тогда. Не слышал я никаких шорохов в твоей комнате, там стены в человеческое туловище толщиной. Просто подкараулил твой приход. Мне очень хотелось с тобой познакомиться.

Снейп забыл про крючки на мантии. А Квиррелл, смущенно усмехнувшись, продолжал вспоминать:

— Я ведь настоящий тюфяк был, из меня любой мог веревки вить... Мне нужен был кто-то совсем не похожий на душку Райни. Умеющий сказать «нет». Способный сжать зубы и идти вперед...

— Ну, тюфяком тебя уже не назовешь, — Северус потрогал поджившую нижнюю губу. — Ты заметно изменился с тех пор.

— Ты тоже. Но то, что ты умел, ты умеешь по-прежнему. Думаю, самое время тебе об этом напомнить.

* * *

В жилом крыле Хогвартса тусклые лампы горели в начале и в конце длинного коридора, куда выходили двери учительских апартаментов. Опять Филч масло экономит... Споткнувшись в темноте о завернувшийся ковер, Снейп шепотом ругнулся и засветил «Люмос». Еще не хватало, чтобы какая-нибудь любопытствующая особа вроде профессора Синистры вышла на шум, потом сплетен не оберешься. Тем более, он и сам толком не смог бы объяснить, зачем поднялся сюда из слизеринских подземелий.

Покои преподавателя ЗоТИ. Пока они пустуют, и табличка на двери блестит нетронутой медью.

В следующей комнате, кажется, тоже никто не живет. И в этой тоже... Очевидно, Синистра и Вектор обитают там, где горит лампа. Что ж, Филч по-своему прав: раз некому светить, то и свет не нужен.

Свое бывшее жилье Северус нашел не сразу. Шесть одинаковых безликих дверей, поди вспомни, какая из них когда-то была твоей... Помогли пальцы, нащупавшие над ручкой одной из них мелкий заусенец. Сколько раз собирался убрать его, да все было недосуг, и вот большой палец вспомнил знакомый укол.

Кажется, эльфы не прибирались тут все пятнадцать лет. Гора мебели в углу посерела от пыли; голое окно в мутных разводах; на затоптанном полу мусор. Северус пригляделся и поднял пожелтевший комок бумаги. Развернул — да, так и есть: это черновик его деканской клятвы.

Смахнул пыль с ближайшего табурета, сел, вытянув ноги. Камень стены морозил спину. Конечно, ничего Квиринус не мог слышать, и хозяин жилья уже тогда смутно о том догадывался. Но после холодной благотворительности Дамблдора, после презрительно поджатых губ МакГонагалл и потной неприязни слизеринцев любой доброжелательный человек был истинным чудом, которому простителен мелкий обман. Это уже потом открылись ум, незлобивый нрав, бесконечная любознательность и, главное, неистощимое терпение, с каким Квиррелл сносил тяжелый характер друга. «Зашел поздравить, господин декан. Честное слово, рад за тебя!» — эхом ушедшей радости откликнулось прошлое.

Дернула болью Метка. Нет, только не сейчас! Отпустило... Не замечая холода, Северус прислонился затылком к камню и погасил уже не нужный «Люмос». Жидкий лунный свет пробрался в комнату. Зимняя ночь долгая, особенно если смотреть в нее бессонными глазами.

В мебельной груде зашуршало, стукнуло, знакомо закряхтело. Человек промолчал: полтергейст