— И много вы их видели? — все так же ядовито поинтересовались ему в спину. — Этих первых классов?

— Честно? — Дари застыл на пороге. — Пока ни одного! Но собираюсь побыстрее это упущение исправить.

И под довольный смешок господина атташе закрыл за собой дверь. А еще постарался там особо не задерживаться — и так уже достаточно светился.

За весьма неплохим ужином, которого вполне хватило на двоих, господин Шунерутли ненавязчиво, но внимательно присматривался к Пеплу, что, в общем, было понятно — раньше заняться этим ему было недосуг. В целом осмотр, похоже, его устроил, за исключением, разве что одной детали:

— А вы, молодой человек, любите покрасоваться, да? — атташе ткнул в сразу три броских перстня на левой руке Пепла. — Перед дамами, насколько я понимаю? Да? Если судить по причине, заставившей вас так срочно расстаться с Сонресормом?

— Н-ну… у каждого свои методы. В отношении дам, в смысле. — И Дари демонстративно потянул носом, принюхиваясь к парфюму своего собеседника. Тот хмыкнул, но заткнулся, вплотную занявшись булочкой с маслом. А покончив с ней, также молча, не сказав ни слова, удалился в сортир, но оставил на столе недопитую чашку, к которой, похоже, намеревался вернуться.

Пепел прислушался, и уловив из-за двери звук льющейся воды, пересел так, чтобы спиной закрыть стол, если вдруг Шунерутли хитрит и на самом деле подглядывает. Быстро приоткрыл гнездо под камнем среднего из колец и вытряхнул оттуда небольшую крупинку в недопитый чай:

— Но, вообще-то, не в дамах дело, — буркнул он себе под нос, защелкивая камень на место и разворачиваясь обратно. — Чаще от них достается все-таки господам.

Когда атташе вернулся, Пепел как ни в чем не бывало продолжал азартно уничтожать ветчину и сыр, лишний раз напоминая, что у молодых обычно отменный аппетит.

— Спокойной ночи, — дипломат, уже переодетый в заботливо приготовленную обслугой поезда пижаму, выцедил остатки чая и залез под одеяло.

— Угу, — откликнулся Дари. — Я тут уберу, прежде чем ложиться.

— Уберете? — хмыкнули ему в ответ. — После вас останется что убирать?

— Так я об этом и говорю, — не стал спорить Пепел, отправляя в рот последний кусок. — Все, готово, убрал. Хороших вам снов.

— И очень, очень спокойных, — добавил он через минутку, когда со стороны постели послышалось ровное похрапывание. — Зря что ли я о вас так заботился?

После чего уже без опасений дошел до сундука, откинул крышку и потянул к себе тубус, приглядываясь к наляпанной на него кем-то из «секретарей» печати:

— Та-ак… Посмотрим, что там у нас интересного. Кроме мышки, разумеется.

Внимательно осмотрев его со всех сторон, Дари скептически хмыкнул и потащил его ближе к яркому светильнику над столом:

— Н-да… И это, называется, профессионалы? Учить вас еще и учить…

Не прекращая бурчать под нос, он поднес печать ближе к горячей лампочке и, немного подержав над ней, ловко сковырнул ножом для масла.

— Вот так пока.

Но едва взялся за крышку, спящий атташе вдруг завозился, заставив его замереть.

— Мальчик… Ма-альчик… — пробормотал тот не открывая глаз и повернулся набок, свесив руку с края постели.

Пепел, выждав пару секунд, без стука опустил упаковку с бумагами на стол, скользнул к кровати и присев перед ней на корточки осторожно подул спящему на лоб:

— Т-шшш… Спокойно… Все хорошо…

Господин Шунерутли немедленно в это поверил, почмокал губами и опять задышал ровно и глубоко. А Дари не удержался и едва слышно хихикнул:

— А ведь с дамами я, похоже, погорячился. Кажется все-таки не для них вы такой надушенный ходите, ой не для них…

Зато теперь понятно с чего вдруг столь живое участие в судьбе некоего молоденького инженера. Вопросов нет, как говорится. Да и кое-какие сомнения насчет излишней доверчивости опытного, вроде, господина отпали тоже.

А еще сообразил, что идея со снотворным и с этой точки зрения оказалась весьма удачной: если со своими предположениями он прав, то отбиваться в закрытом купе от поползновений на свою честь, притом не сильно шумно и скандально — стало бы тем еще удовольствием. Но это если он действительно не ошибается и не возводит напраслину на честного и непорочного во всех смыслах господина Шунерутли. Впрочем, к лучшему оно в любом случае, да.

Убедившись, что снотворное сработало до конца и просыпаться атташе больше не планирует, Пепел занялся, наконец, бумагами. Прихватив со стола еще и опустевшую посудину из-под чая, он устроился на коленях посередине купе, распечатал тубус и, наклонив, осторожно тряхнул. Тут же накрыв вывалившуюся из него ошалевшую мышь перевернутой чашкой. Следом из картона выпорхнули пара погрызенных и размочаленных по краям клочков бумаги.

— Что-то плохо ты старалась, подруга, — скептически оценил он размер диверсии. — Сытая, что ли? Ладно, посмотрим, что там у нас…

Развернув рулон, Пепел испытал острое разочарование — увы, но ни к профилю крыла, ни к самолетам вообще эти чертежи отношения не имели. Хаотичная россыпь малопонятных значков, связанных одиночными или двойными линиями, походила скорее на нечто, имевшее отношение к электричеству, а не к механике.

Н-да, в этот раз не повезло. Приходилось признать, что слету решить вопрос с украденными бумагами не вышло, их поиск придется продолжать. Но сворачивать и убирать рулон обратно Пепел тоже не спешил, присев с ним на диван и задумавшись.

Несмотря ни на что, оказавшиеся в его руках чертежи были, несомненно, очень ценными. Именно их, Дари был в этом уверен, господин Шунерутли и сопровождал сейчас. А поскольку делал он такое крайне редко и лишь в особых случаях… В общем, Пепел решил, что этот «особый случай» несомненно стоит пристального внимания с его стороны.

Итак, что мы тут имеем? Три больших, чуток погрызенных листа с практически одинаковыми схемами — если особо не присматриваться, разница между ними почти незаметна. Причем схемами очень специфическими, разобраться в них ему оказалось не по силам. Эх, Рин бы сюда, вот она бы точно сообразила, что здесь к чему… Но мысли о девушке он быстро отогнал — для этого сейчас не время и не место, он и так в последние дни думает о ней почти непрерывно.

Дари вздохнул, еще раз покосился на то, как ровно ходит грудь глубоко спящего атташе, и прикинул, что времени у него навалом —