Несколько раз молодой Риво прицеливался из карабина, готовый выстрелить по первой собаке, которая бросилась бы на них. Однако Сари, осторожный не по летам, останавливал своего господина. Они находились еще слишком близко к становищу индейцев. В ночной тишине выстрел грянул бы, как громовой удар, и при всем уважении дикарей к обрядам своей религии боязнь нападения, пожалуй, заставила бы их забыть заботу о душе и думать только о личной безопасности.

Вдруг пагет со своими двумя провожатыми очутился шагах в десяти от мальчика. В то же время с десяток собак бросилось на Сари, точно они только и ожидали условного сигнала.

Жан уложил троих псов ударами приклада, после чего крикнул пагету на своем родном языке:

– Эй ты, обезьянье рыло! Отзови-ка своих собак, если не хочешь, чтоб тебе переломали кости.

С этими словами он так сильно хватил прикладом по шлему из перьев на голове колдуна, что тот зашатался.

Вдруг людьми и животными овладела неожиданная паника, заставившая их обратиться в поспешное бегство.

IX. Осада

Жану пришлось недолго ожидать разъяснения такой быстрой перемены фронта.

Трое ягуаров, отыскав его и Сари, прыгали и кувыркались вокруг них с ребяческой беззаботностью. Появление этих грозных спутников обратило в поспешное бегство и людей, и четвероногих неприятелей. Бархат, Изумруд и Золотая Шубка недаром прожили в довольстве четыре месяца на борту «Сен-Жака». Они достигли достаточной величины, чтобы внушать почтение своим врагам. Но не столько их вид, сколько запах напугали стаю собак и индейцев. Охотники, собирающиеся сотней, чтобы преследовать одного тигра, естественно, струсили, встретив разом троих зверей.

Впрочем, темнота помешала дикарям заметить их величину. Уже один блеск трех пар отливающих фосфорическим светом зрачков внушил им благодетельный страх.

Жан и Сари тотчас поспешили вернуться к месту своего ночлега, где Ильпа, выслушав рассказ ребенка, сообщила молодым Риво более точные, но и более тревожные сведения о непрошеных соседях.

По описанию сына она узнала в них индейцев племени тукано, младших братьев ойампи, которые каждый год покидают свои отдаленные земли по берегам рек: Тромбетас, Негро и Уонес, чтобы охотиться и производить рыбную ловлю на территории старшего племени. Ударив одного из их пагетов, Жан настроил против себя всю шайку.

Поэтому нельзя было терять ни минуты. Праздник укукви только еще начался. Он должен был продлиться весь завтрашний день. Следовало воспользоваться этой отсрочкой по поводу религиозного торжества, чтобы подвинуться значительно дальше к северу или же вернуться под верную защиту «Сен-Жака», где путники были в большей безопасности, чем в лесу или саванне.

Обсуждение этого важного вопроса заняло не много времени. Иначе не могло и быть. Жан первый высказался за отступление назад к кораблю. Там по крайней мере их ожидало временное убежище.

Жанна, однако, не радовалась новой перемене маршрута. Таким образом, они опять возвращались к необитаемому морскому берегу, в безлюдную глушь, откуда не было безопасного выхода.

Маленький караван немедленно тронулся в путь, измученный усталостью, истомленный еще больше бессонной ночью с ее тревогами. Ходьба, конечно, затруднялась теперь даже сильнее, чем днем, темнота не позволяла различать дорогу; однако беглецы не смели желать наступления утра, которое могло навести на их след беспощадных врагов, если б те вздумали пуститься за ними в погоню.

Однако небо, сквозившее между деревьями, стало светлеть, и Жан со своими спутниками вскоре увидел багровый диск солнца, поднявшийся на горизонте безбрежного моря. Оно освещало их отступление, и его свет показался юноше унылым.

Караван плелся с мучительными остановками, едва вытаскивая ноги из липкой грязи.

Тем не менее обратный путь совершился быстрее. Беглецы употребили только шесть часов, чтобы пройти от становища индейцев до мыса остова «Сен-Жака».

Как ни спешил Жан привести судно в готовность к обороне, усталость сломила его. Вся компания с чувством немалого удовольствия растянулась на своих койках, которые они не надеялись больше увидать.

Брат с сестрой проспали до трех часов пополудни.

Когда они проснулись, первой их заботой было запастись провизией.

Куры, цыплята и петухи с утренней зари копошились на низменном берегу и на скалах поблизости судна, чтобы вернуться к ночи восвояси. Пересчитывая своих птиц, домовитая хозяйка Жанна недосчиталась одного цыпленка. Она тотчас открыла, куда он девался, увидев несчастное творение растерзанным в когтях Золотой Шубки, который, как настоящий эгоист, не мог устоять против соблазна и даже не поделился лакомой добычей со своими более совестливыми братьями.

За это молодой разбойник поплатился довольно чувствительно, получив порядочную взбучку от Жана, и был лишен на некоторое время свободы вместе с остальными маленькими ягуарами.

Между тем обитатели «Сен-Жака» деятельно принялись за работу. Зная, что индейцы оставят их в покое на целые сутки, они успели собрать большое количество бермудского картофеля и корней тапиоки. Остаток дня был посвящен вооружению парохода.

Пушка Гочкиса и митральеза снова заняли свой пост на шканцах и баке. Остальные карабины были вычищены и смазаны, боевые запасы вынуты и положены под рукой в надежных местах.

Затем Жан употребил часть ночного времени на то, чтобы выпилить в полу палубы два отверстия, в носовой и кормовой части судна, для внутреннего сообщения через так называемый «курсив», или узкий проход и батарею.

Распорядившись таким образом, молодой человек приступил к осуществлению проекта, занимавшего его уже давно.

Острый утес, на который наткнулся корпус «Сен-Жака», соединялся с землей перешейком из обрушившихся обломков скал, причем некоторые из них легко было сдвинуть с места. Посредством рычагов и гандшпугов четверо товарищей столкнули на песчаную отмель самые крупные из этих камней, благодаря чему между высоким утесистым берегом и мысом образовался настоящий ров.

– Мы сами отрезываем себе отступление, – заметила Жанна.

– Пустяки! – возразил Жан. – Это нисколько не послужит нам помехой. Впрочем, мы устроили теперь еще новый выход.

И он указал сестре на подобие крытого прохода между сброшенными глыбами, доходившего до края береговых утесов, которые нависли сводом над низменным берегом и соединяли мыс остова «Сен-Жака» с бухтой Мертвых на расстоянии полукилометра.

– Вот путь, более чем достаточный для нашего бегства, в случае надобности.

После того труженики с более спокойным сердцем отправились вторично отдохнуть, чтобы подкрепиться сном.

Впрочем, ожидаемое нападение индейцев могло и не состояться.

По крайней мере, Жан принялся уверять себя в том, и приводимые им доводы были весьма основательны.

С какой стати тукано придут воевать с ними на это побережье, куда их не привлекал никакой материальный расчет? Им было