При поддержке этих людей без чести и совести, которых терпит бразильское правительство потому, что оно не в силах положить предел их бесчинствам, оиакулеты одолели рукуйенов. Большая часть отряда последних была перебита. Человек двенадцать мужчин, женщин и детей попало в плен, и в числе их молодой тюйо – предводитель, по имени Серафим, с женой Ильпой и сыном Сари.

Неприятель пощадил их жизнь вовсе не из великодушного побуждения. Оиакулеты знали, что молодой рукуйенский предводитель владеет важной тайной. Ему было известно место богатейших золотых россыпей, находившихся где-то между слиянием Йари и Пару с Амазонкой. Враги надеялись, частью обещаниями награды, частью пытками, вырвать у бедного индейца этот секрет, чтобы воспользоваться им к собственной выгоде.

На первый раз Серафим их обманул. С целью завлечь своих притеснителей в соседство саванн, где охотились и занимались рыбной ловлей его соплеменники, хитрый тюйо указал пункт, гораздо более удаленный от великой реки. Воспользовавшись ночной темнотой и крепким сном своих измученных сторожей, индеец освободил связанных жену и сына и бежал с ними в саванну.

Однако эта геройская попытка оказалась бесполезной. Он ошибся в расчете и, воображая себя на свободе, попал вместо прерий рукуйенов в прерии, занятые племенем ойомпи. Преследуемые, как дикие звери, своими неумолимыми врагами, трое беглецов были скоро настигнуты свирепыми промыслителями человеческим мясом и загнаны в непроходимую чащу дремучего леса на берегах Амазонки.

Тут Серафим решился пожертвовать собой. Пустив в ход хитрую изобретательность индейского ума, он сумел прикрыть бегство Ильпы и Сари, а сам добровольно сдался своим преследователям. Доблестный предводитель, по крайней мере, мог утешаться мыслью, что его жена и сын спаслись от своих палачей.

Таким образом, мать с ребенком после ужасных двадцатидневных скитаний по лесам достигли, наконец, морского берега. Вот по какой причине апатичная и проникнутая фатализмом своей расы индианка плакала порой втихомолку, вспоминая мужа, который не задумался пожертвовать своей головой для спасения ее и ребенка.

Выслушав этот трагический рассказ, Жан, все еще не совсем доверявший женщине, спросил:

– А как ты думаешь, что сделали с твоим мужем эти низкие торгаши, которые охотятся за людьми, как за диким зверем? Ведь они, пожалуй, его убили?

На это индианка отвечала ему с той странной флегматичностью, которая характеризует коренное население Южной Америки.

– А может быть, и нет. Им выгоднее оставить Серафима в живых, чтобы выведать у него тайну. Но мой муж человек честный: он скорее откусит зубами себе язык, чем проговорится.

Таков был ответ индианки, рассеявший последние сомнения Жана.

После этого он ласковее заговорил с молодой женщиной. Юноша поделился с ней собственными опасениями и высказал свое намерение удалиться с «Сен-Жака», где скоро истощатся все съестные припасы. Его целью было отыскать какой-нибудь цивилизованный город в Гвиане или Бразилии.

Индианка покачала головой с унылым видом.

Теперь было не время покидать безопасный приют на пароходе. Она советовала выждать до марта или хотя бы до 15 февраля, по приблизительному вычислению Жана, сделанному на основании ее слов. Действительно, Ильпа говорила, что период самых упорных зимних дождей продолжается шесть недель, когда нельзя и думать пускаться в лес. Подобная попытка была бы величайшим риском даже сейчас, после прекращения жестоких ливней, когда земля еще остается под водой и во многих местах не просыхает в продолжение нескольких месяцев, представляя невылазные болота.

Прошел январь и начался февраль, а дождливому времени года пока не предвиделось конца. Жан по-прежнему ходил, однако, в лес, чтобы хотя бы изредка раздобыть немного дичи.

Несмотря на все принятые предосторожности, мука портилась с необыкновенной быстротой. Пшеница прорастала под влиянием сырости, также как и картофель, вывезенный из Европы. Оставалось всего несколько ящиков сухарей и несколько коробок со страсбургскими пирогами и мясом в консервах. Даже соблюдая величайшую экономию и разделив все припасы на самые скудные порции, нельзя было надеяться, что продовольствия хватит более чем на три недели февраля месяца. Голод приближался быстрыми шагами, и ничто не могло предотвратить его.

С тех пор, как Жан высказал Ильпе свои опасения на этот счет, она также очень тревожилась. Между ней и сыном происходили совещания, и мальчик ежедневно скрывался куда-то, не объясняя настоящей цели своих отлучек с «Сен-Жака». Жану с сестрой так и не удалось проследить за ним, что показалось молодым людям даже немного подозрительным.

– Кто знает, – сказал однажды вечером Жан своей сестре, – пожалуй, рассказ этой женщины – чистая выдумка. Она, может быть, старалась только усыпить наши подозрения, чтобы дать возможность своим соплеменникам напасть на наше убежище как раз в ту критическую минуту, когда вся провизия у нас иссякнет.

Однако Жанна очень основательно ответила ему на это:

– Говорю тебе по чистой совести, Жан, что мои опасения давно рассеялись. Эта бедная женщина не внушает мне больше никакого недоверия. Мало того, надо сознаться, что в эти два месяца, пока она живет с нами, платя услугами и преданностью за оказанное ей гостеприимство, Ильпа могла бы двадцать раз изменить нам и выдать нас с головой, если б у нее было такое намерение. Какая причина удержала бы индейцев от нападения, имей они союзников в нашей среде, иначе говоря, готовых отворить им ворота и впустить их в нашу цитадель? Поэтому я полагаю, – прибавила девушка, – что мы можем положиться вполне на наших гостей, и уверена, что они изыскивают средства изъявить свою признательность, оказав нам какую-нибудь важную услугу в настоящем критическом положении, когда мы так нуждаемся в дружеской помощи.

И Жанна не ошиблась. Она ясно видела непоколебимую преданность бедных простодушных дикарей. В самом деле, маленький Сари ежедневно отлучался с корабля, чтобы отыскивать плоды и корни, пригодные в пищу. Оставаясь подолгу в отсутствии, то один, то с матерью, он, однако, никогда не пропускал времени ужина и отхода ко сну.

Ужасная развязка приближалась, и надо было непременно найти если не средство отсрочить истощение съестных припасов, то по крайней мере что-нибудь съедобное, растущее в изобилии в тех местах и не представляющее затруднения при сборе, какую-нибудь замену пшеницы или картофеля.

Уже целую неделю маленький Сари бродил по окрестностям со своей матерью и возвращался каждый раз с сумрачным и унылым видом.

В одно утро дождь внезапно прекратился. Небо, точно висевшее на марсе фок-мачты, – до того оно было низко и пасмурно, – как будто поднялось, и бледный луч солнца пронизал серые тучи.

– Пойдемте, – сказал Жан, – воспользуемтесь благоприятной погодой, чтобы поискать чего-нибудь съестного. Иначе нам придется кинуть жребий между бараном и курами, кого