незаметно подкрался и Новый год. С возможной торжественностью и благочестием отпраздновали молодые люди Рождество Христово. Жан устроил на шканцах алтарь, который Жанна убрала гирляндами зелени и букетами последних цветов. Тут набожная молодая девушка прочитала положенные молитвы; Ильпа и Сари слушали их с большим благоговением. Затем при наступлении ночи маленькая компания принялась справлять праздник сообща и веселилась, как могла. Все принимали участие в праздничном ужине – как люди, так и животные.

Поутру Жанна выпустила на свободу своих пансионеров на целый день. Три ягуара, теперь уже ростом с молодых собак, радостно бросились к лесу, баран пощипал травы на лесной опушке, а петухи и куры бродили по берегу, отыскивая себе корм.

Вечером весь этот зверинец послушно вернулся в современный Ноев ковчег.

Изумруд, Золотая Шубка и Бархат вели себя примерно. Они поспешили восвояси, едва только на небе показались первые вечерние тени, и Жанна могла видеть в этой пунктуальности инстинкт кошки, привязывающий ее к дому.

Дольше всех замешкались баран и попугаи, хотя последние давно знали свой насест на марсе. Что же касается кур и петухов, то они приобрели прекрасную привычку забираться в свои клетки при наступлении темноты.

Таким образом, вся колония наслаждалась спокойствием, не опасаясь за завтрашний день. Однако смутная тревога сжимала сердца молодых людей под этим все более и более омрачавшимся небосклоном.

Жанна замечала со своей стороны, что Ильпа, сначала необыкновенно разговорчивая, становилась теперь молчаливой.

Тяжелое горе, очевидно, угнетало молодую индианку, и много раз мадемуазель Риво подмечала слезы, тихо катившиеся из-под ее опущенных век.

Какая скрытая печаль могла быть тому причиной?

VII. Выход из ковчега

Хотя зима началась с октября месяца, однако она долго не обнаруживала никаких признаков своего присутствия. Перемена погоды наступила внезапно, в ночь с 1 на 2 января.

В тот вечер обитатели «Сен-Жака» улеглись рано после тоскливого дня под серым небом, обложенным тучами. Мельчайший дождь, похожий на осадок тумана, зарядил с самого утра, прерываясь лишь по временам, причем горизонт прояснялся ненадолго. Воздух был тяжел, как в удушливые жары, и легкие испытывали неприятное давление.

Вдруг около полуночи Жан был разбужен страшным треском.

Ему представилось, что киль парохода расселся. Все внутренние части издавали скрип, похожий на глухие жалобные стоны, и молодой человек с перепугу подумал, что разбитое судно, чего доброго, загорелось внутри.

Он вскочил с койки и, чтобы не тревожить напрасно крепко спавшую Жанну, один обошел трюм и палубы.

Но юноша тотчас успокоился. Никакого пожара не было.

Страшный треск, разбудивший его, очевидно, происходил от сильнейшего напора ветра на бока судна, так как вокруг бушевала жестокая буря.

Но странное дело! Ветер дул не беспрерывно. Он налетал яростными шквалами, крутясь вокруг корабля, угрожая оборвать якорные цепи и нарушить равновесие «Сен-Жака», сорвав его со скалистого ложа. Происходившие от этого скрип и треск и напугали Жана, заставив проснуться.

Страшные толчки не на шутку встревожили юношу. Он поспешно спустился к утесам, желая убедиться в том, что «Сен-Жак» по-прежнему незыблемо торчит на своем каменном стержне. Эта ночная прогулка при ужасном ветре, несмотря на сопряженные с ней опасности, по крайней мере, успокоила молодого Риво, который убедился своими глазами, что судно сидит крепко, точно пригвожденное к громадной глыбе камня.

Однако из предосторожности он захватил из трюма добавочные кабели, с помощью которых удвоил швартовы, натянутые им раньше.

Несмотря на старания избегать всякого шума, остальные также проснулись, разбуженные скрипом и возней на палубе. Жанна пришла в ужас от ярости бури. Но Ильпа только улыбнулась, желая успокоить молодых людей, и сказала на своем ломаном наречии:

– Это зимний ветер.

Свирепствовавшая непогода нимало не тревожила ее.

Действительно, ветер вскоре как будто ослабел. Но его сменил настоящий тропический ливень с градом величиной в кокосовый орех.

Сила этих ледяных снарядов была такова, что они перерезали много винтов и даже во многих местах вышибли доски пола верхней палубы.

Таким образом, Жан с сестрой и с индейцами были принуждены искать убежища внутри судна и плотно запереться там, чтобы спастись от шквалов, потрясавших корпус парохода.

Это внезапное наступление экваториальной зимы было ужасно. Оно расстроило бедных детей, и они невольно упали духом.

– Если таково начало, – воскликнула Жанна, – то что же будет дальше? Чего нам ожидать, как быть?

Индианка снова успокоила своих юных покровителей.

Она объяснила им, что если не считать дождей, продолжающихся в среднем шесть недель, то зима под экватором не представляет ничего особенно опасного. Самое важное – это предохранить себя от простуды при внезапных понижениях температуры.

Между тем на маленькую колонию надвигалась опасность иного рода, которой индианка не могла предвидеть.

Поутру Жан с сестрой воспользовались тем, что погода несколько переменилась, чтобы выйти из ковчега, как они прозвали свой пароход, и прогуляться в лесу.

Но какое печальное зрелище представилось им тут!

Во-первых, вдоль берега жестокий ветер и потоки дождя обратили лагуны в настоящее озеро. Куда девались кайманы, застигнутые бурей? Это было трудно сказать, так как ни одна зеленоватая голова или хребет не показывались на поверхности красноватой мутной воды.

– Внизу они, на дне! – объяснила Ильпа, наглядно подтверждая жестами свои слова.

Все четверо направились к источнику. Он по-прежнему сочился из скалы, но бассейн в глинистой почве, куда недавно стекала его прозрачная струя, превратился в подобие воронки с клокотавшей в ней жидкой грязью. Отсюда вода низвергалась бешеным каскадом на скалистый берег, чтобы разлиться потоком шириной в два метра по лесистому низменному побережью, изрезанному рытвинами.

По наружной линии на большое расстояние и не меньше километра в глубину лес подвергся жестокому опустошению во время вчерашней бури. Исполинские деревья валялись по земле, придавив целыми сотнями своих более мелких соседей, и с первого взгляда можно было видеть, что вода наподобие настоящего потопа хлынула с северных высот полуострова через чащу девственного леса, снесла все на своем пути, вырвала с корнем лианы, кустарники и произвела здесь радикальную очистку с энергией Геркулеса, очистившего некогда Авгиевы конюшни. Послужит ли это в пользу или во вред? Дети пока не могли решить такого замысловатого вопроса. Тем не менее Жан, в качестве сына врача, выразил на этот счет весьма основательное опасение, которое разделяла и Жанна.

Не следовало ли опасаться, что внезапное наводнение глубоко взрыло верхний слой земли и таким образом дало выход заразительным миазмам из этой девственной почвы? Ведь болотные лихорадки и развиваются именно от такого перемещения почвенных слоев.

Едва вступив в лесную чащу, Жан был вынужден податься назад.

Земля была до того