Шрифт:
Закладка:
Он выходит, освещенный фарами, и я ненавижу это даже сейчас, каждый раз, когда я снова его вижу, мое сердце немного дергается в груди. Он несправедливо великолепен, тот тип мужчин, который, как я клялась всю свою жизнь, не интересовал меня, только чтобы узнать сейчас, что я, по-видимому, лгала себе все это время.
Женщинам нравятся плохие парни, и, полагаю, я не была исключением. У меня перехватывает дыхание, когда он подходит к моей двери, стучит по окну, чтобы я могла его опустить.
— Подожди здесь. — Говорит Иван. — Я отгоню свою машину немного дальше, чтобы ее было сложнее найти. Я сейчас вернусь. Выключи фары.
Я подчиняюсь, не говоря ни слова, хотя мне хочется поспорить. Нет смысла спорить, кроме того, что это было бы приятно, а сейчас я даже не уверена, что это правда. Сейчас я думаю, что это может быть похоже на то, как приятно сжимать что-то вроде заусеницы — это будет больно и в конечном итоге ухудшит ситуацию, ради кратковременного облегчения давления.
Вместо этого я сижу здесь с выключенными фарами, темнота вокруг меня, и я потягиваю воду из бутылки, как будто все в порядке. Как будто это действительно хорошо, как сказал ранее Иван, что было совершенно смешно.
Ничего не хорошо. Может даже, больше никогда и не будет.
Я никогда не боялась темноты, и я благодарна за это, сидя в чужой машине и ожидая возвращения Ивана. У меня возникает мгновенная безумная мысль, что, может быть, он бросил меня, что, может быть, он решил бросить меня здесь и уехать сам по себе, но эта идея кажется странно нелепой.
Какую бы ложь ни наговорил Иван, в какие бы ужасные вещи он меня ни втянул, я верю в одно — в то, что он хочет держать меня рядом, потому что он верит, что это может уберечь меня.
Это единственное, за что я сейчас держусь, и эта мысль заставляет мои глаза снова гореть, так близко к слезам, что я откидываю голову на сиденье, закрывая их, чтобы попытаться сдержать новую волну плача. Я не думаю, что смогу вынести больше. Даже поздними вечерами в колледже, готовясь к экзаменам, я не помню, чтобы когда-либо была настолько измотана.
Когда я снова открываю глаза, я вижу, как Иван идет ко мне. Или, по крайней мере, я думаю, что это Иван — темная фигура, движущаяся между деревьями к моей машине, просто силуэт в слабом лунном свете. Мое сердце колотится в груди по другой причине — иронично, так как я просто думала, что не боюсь темноты. Но есть несколько мужчин, которые ищут меня сейчас, и это может быть та фигура, которая идет ко мне прямо сейчас.
Желание включить фары и посмотреть, кто это, сильно, но я готовлюсь, готовая включить заднюю передачу и нажать на газ, если из тени появится кто-то, кроме Ивана. Моя рука сжимает рычаг переключения передач, другая сжимает руль, и я не осознаю, что задерживаю дыхание, пока фигура не приближается достаточно близко, чтобы я могла разглядеть черты, и я вижу, что это все-таки Иван.
Он стучит в окно, и я открываю дверцу машины, едва не выпадая в спешке выбраться наружу. Холодный вечерний воздух бьет меня, как пощечина, и, когда я на мгновение поднимаю взгляд на небо, я задаюсь вопросом, который час. Небо имеет тот странный свет, который иногда появляется после полуночи, и в воздухе витает то чувство, когда мир все еще вокруг тебя, и кажется, что ты единственный, кто не спит во всем этом.
— Шарлотта. — Рука Ивана касается моей руки, и я почти подпрыгиваю. — Нам нужно ехать.
— Я… да. — Я провожу руками по волосам. — Я просто устала. Мне кажется, это сводит меня с ума.
— Я тоже очень устал. — Иван тяжело вздыхает. — Нам нужно еще немного проехаться. В следующем городе, до которого мы доберемся, мы остановимся на ночь или на день.
Я киваю, обхожу машину, чтобы сесть на пассажирское сиденье. Иван молчит, выезжая на дорогу, и через мгновение включает фары. Дороги пусты, и он едет с соблюдением скоростного режима, не говоря ни слова, глядя на дорогу перед нами.
Думаю, я ненадолго задремала, потому что прежде, чем я это осознаю, Иван въезжает на другую темную парковку, на этот раз перед двухэтажным мотелем в форме буквы L, который очень похож на тот, который мы оставили позади. Я никогда в жизни не останавливалась в таком месте, а теперь побывала в двух за один день.
Не могу не задаться вопросом, сколько еще таких мест мне предстоит увидеть, прежде чем все это закончится.
По движениям Ивана я вижу, что он измотан, что он напрягается больше, чем следовало бы, и я знаю, что мне должно быть все равно. Я должна радоваться, что он тоже как-то страдает после того, через что он заставил меня пройти, но это не так.
Кажется, я не могу сопоставить все версии этого человека, думаю я, следуя за ним к маленькому окошку, где он платит наличными за номер и называет клерку поддельные имена нас обоих. Есть разные версии этого мужчины: мужчина в Маскараде, Веном, и Иван, с которым я ходила на свидания в Чикаго, а есть этот Иван, тот, который, как мне кажется, является, вероятно, наиболее близкой версией его настоящего «я». И именно это меня пугает, потому что этот Иван, который, кажется, не плохой и не хороший, а представляет собой некую комбинацию того и другого, плохой мальчик с сердцем не совсем из золота, а, может быть, из очень потускневшего серебра, — человек, который мне иногда нравится, а иногда ненавистен, и которого я не знаю, хочу ли я оставить позади. Мужчина, которого я тоже хочу, несмотря на все, что он сделал. Это не изменило моего влечения к нему, что я доказала сегодня утром. Я хочу обвинить его в этом, но, когда он ответил мне тем же, я знала, по крайней мере, часть того, что делала, когда трахалась с ним этим утром. Я не знала всего, но я знала достаточно, чтобы не позволить этому случиться снова.
Но я не позволю этому случиться снова, говорю я себе, когда мы заходим в маленькую комнату. Иван полностью задергивает шторы, как
