только мы заходим, включает свет в крошечной ванной и рядом с кроватью на дальней стороне, но оставляет основной свет выключенным. Он бросает свою дорожную сумку на пол, целенаправленно и быстро обходит меня, как будто меня вообще нет, защелкивая дверь на цепочку сбоку, а затем подтаскивает потертое кресло к окну перед ним, крепко прижимая его к стене.

— Это не поможет, если кто-то найдет нас здесь и узнает номер комнаты. — Говорит он тяжело, его слова медленные и почти невнятные от усталости. — Но это замедлит их. Мне понадобится несколько секунд, чтобы проснуться и взять свой пистолет.

Слово «пистолет» потрясает меня. Я видела, как Иван стрелял из него в своих братьев ранее, но оно все еще не полностью усвоилось. Я никогда не видела пистолета вживую до сегодняшнего дня, за исключением мельком на бедрах полицейских. Теперь тот, который Иван кладет на тумбочку рядом с кроватью, настоящий и жестокий, как змея, свернувшаяся кольцами рядом с тем местом, где я буду спать.

— Отдохни немного, — тихо говорит он, снова проходя мимо меня к шкафу, где он откидывает дверцу, чтобы достать дополнительную подушку и тонкое одеяло. — Нам нужно пораньше вернуться в путь.

Я обнимаю себя, садясь на край кровати, чувствуя холод, хотя в комнате на самом деле слишком тепло, даже для осенней ночи. Стоит ли мне не снимать одежду, чтобы спать? Я думаю, оцепенело откидывая одеяло, и почти смеюсь вслух от того, насколько нелепа эта мысль. Иван знает части меня более интимно, чем некоторые из моих настоящих парней. Я позволяла ему делать со мной то, чего никогда не делала ни с кем другим. Мысль о том, что я должна спать в джинсах, потому что я зла на него, просто смехотворна.

Тем не менее, я чувствую его взгляд на себе, когда поворачиваюсь и начинаю их расстегивать, и тепло, которое скользит по моей коже, прогоняя холод, который я чувствовала минуту назад, заставляет меня задуматься, стоило ли мне вообще это делать. Я хочу сказать ему, чтобы он отвернулся, но, кажется, это сделает все еще хуже, признавая тот факт, что я чувствую, как он наблюдает за мной.

Покалывание пробегает по моему позвоночнику, когда я стягиваю джинсы на бедра, и другое чувство сменяет дискомфорт, мелкое чувство, которым я позволяю себе наслаждаться всего секунду. Я немного наклоняюсь, снимая джинсы, позволяя его футболке, которая все еще на мне, задраться по талии, так что он может видеть изгибы моих бедер и задницы в хлопковых трусиках, когда я сбрасываю джинсы и наклоняюсь, чтобы поднять их с пола.

Позади меня Иван молчит и не двигается, пока мне не кажется, что я слышу, как он громко сглатывает. Я выпрямляюсь, его футболка снова падает на мои бедра, и я могу представить, о чем он думает. Как сильно он хочет пересечь комнату прямо сейчас и схватить меня, наклонив над кроватью, положив руку мне на шею, пока он стягивает мои трусики в сторону. Когда он… Я слышу, как он шаркает, встряхивая одеяло, и фантазия обрывается. Не слишком рано, потому что я чувствую горячую пульсацию возбуждения между своих бедер, влажность там, и я откидываю одеяло до конца и быстро скольжу в постель. Простыни холодные, охлаждают мою разгоряченную кожу, и я натягиваю их до самого подбородка, отводя взгляд от Ивана, когда переворачиваюсь на бок к окну.

Мое лицо горит. Мне стыдно, что я позволила себе думать об этом. Что я хотела этого ничтожного момента власти надо мной, и так сильно возбудилась. Так же болезненно осознавая тот факт, что он будет спать в нескольких дюймах от меня на полу. И я чувствую другой вид пульсации от этой мысли, — чувство вины. Иван — тот, кто везет нас через несколько штатов, и он спит на полу. Он не должен, но я тоже не хочу спать на полу, и после этого утра мы ни за что не будем спать в одной кровати.

Я точно знаю, что произойдет, если мы это сделаем.

11

ШАРЛОТТА

Тонкий утренний свет, пробивающийся сквозь шторы, все еще достаточно бледный, чтобы дать мне понять, что еще очень рано, хотя утро наступило так быстро, что я задаюсь вопросом, спала ли я на самом деле. Я слышу, как Иван тихонько ходит по комнате, сворачивая одеяло, и я в глубине души желаю, чтобы я могла снова заснуть. А еще лучше, если бы я могла сделать это в своей собственной кровати, в своей собственной квартире, дома, где я в безопасности. Где через несколько часов я снова проснусь, оденусь на работу и встречусь с Джаз, прежде чем отправиться в тот же скучный день, на который я не так давно сетовала.

— Шарлотта. — Голос Ивана тихий, но он царапает мою кожу. — Нам нужно уходить.

Я крепко зажмуриваюсь на минуту. Кровать неудобная, одеяло жесткое, и в комнате в какой-то момент ночью стало холодно, но я все равно не хочу вставать. Где-то позади меня терпеливо ждет Иван, и я заставляю себя перевернуться и сесть.

— Я оставил тебе еще одну футболку. — Иван указывает на черную футболку в конце кровати. — Мы сможем остановиться и переодеться в ближайшее время, как только пересечем границу с Миннесотой.

— Отлично. Не могу дождаться, чтобы зайти в первый попавшийся магазин. — Я знаю, что звучу как дива, которой я никогда не была, но, видимо, недостаток сна не идет мне на пользу. Как и похищение, бегство от закона, угрозы и угон автомобиля, которые я пережила за последние двадцать четыре часа. — Могу ли я хотя бы принять душ?

Иван смотрит в окно, тяжело вздыхая.

— Десять минут.

Я хочу поспорить, но решаю взять то, что могу. Я направляюсь в ванную, запирая за собой тонкую дверь, как будто Иван не смог бы пройти сквозь нее, даже если бы захотел, и включаю горячую воду. Пар, которым быстро наполняется маленькая ванная размером с шкаф, по крайней мере, успокаивает, и я раздеваюсь, горя желанием смыть с себя последний день.

Чуть больше десяти минут спустя, с мокрыми волосами и всем телом, пахнущим дешевым мылом из мотеля, я снова надеваю свои старые джинсы и натягиваю футболку Ивана через голову. На этот раз я не пытаюсь завязать ее на талии или сделать с ней что-нибудь милое. Я уже чувствую, как мое желание выглядеть нормально ускользает. Не то чтобы меня кто-то увидит, кроме Ивана, а он…

Я тяжело сглатываю,