Между ее глаз сморщивается раздраженная линия, которая говорит мне, что ей не нравится, когда я говорю ей, что делать. По крайней мере, не в этом контексте.

— Ладно. — Она сминает пакет в руках. — Просто скажи мне, как высоко прыгать, Иван.

Сарказм в ее голосе густ, но у меня нет времени разбираться с ним или оценивать его. У меня нет времени, чтобы заставить ее почувствовать себя лучше, чего я отчаянно хочу. Но мне также нужно обеспечить ее безопасность. И даже если это означает вбить еще больший клин между нами, это то, что я должен сделать. Потеря того, что могло быть между нами, — это мое наказание за то, что я сделал, и мне просто придется с этим жить.

Я заехал на заднюю часть парковки, как можно дальше от офисного здания у входа. Я ищу самую невзрачную машину, какую только могу, — Тайоту, Хонду или Ниссан невзрачного цвета, которые можно сотнями встретить на дороге. Когда я нахожу одну — Короллу конца девяностых бежево-зеленого цвета, от которой мне становится не по себе, я быстро меняю номера. Это, вероятно, довезет нас до Дакоты, где я украду что-нибудь более подходящее для снега, на случай, если в середине осени выпадет снег. А потом, ближе к Вегасу, я вернусь к чему-то такому.

К ее чести, Шарлотта не выходит и не пытается спорить со мной, или бежать, или вообще что-то делать. Она сидит неподвижно на пассажирском сиденье, безмолвная, как статуя, как будто, полностью отстранившись от ситуации, она просто не может быть в ней замешана. Она в отрицании, я знаю это, но я бы предпочел иметь дело с отрицанием, чем с ее яростной яростью в этот конкретный момент, когда время имеет существенное значение.

Я уверен, что она ненавидит меня. Воспоминание о ее споре со мной сегодня утром — странная смесь боли, сожаления и возбуждения, от которой мне становится плохо и одновременно возбуждает, мешанина эмоций, которую я никогда раньше не испытывал. Это уникально для меня, и у меня такое чувство, что это потому, что я чувствую к ней то, чего никогда не чувствовал ни к одной женщине, с которой я когда-либо трахался.

Из всех женщин в мире я должен был влюбиться в эту. Но одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять, что если я еще не влюбился полностью, то я близок к краю. Мое сердце странно сжимается в груди, когда я смотрю на ее каменное лицо, и мне приходится быстро отвести взгляд, снова сосредоточившись на процессе запуска автомобиля, который мы собираемся угнать.

Как только я завожу машину, я выезжаю с места, возвращаюсь к месту где стоит наша текущая машина и останавливаюсь там. Я беру ключи, нашу сумку с дорожными закусками и быстро осматриваю машину, чтобы убедиться, что в ней не осталось ничего, указывающее на то, что она моя. Я ненавижу оставлять ее, но это еще одна причина, по которой я рад, что не взял Мустанг.

— Мне нужно, чтобы ты пересела и следовала за мной, — спокойно говорю я Шарлотте. — Мы собираемся кинуть ее где-нибудь, где много деревьев, чтобы понадобилось кому-нибудь некоторое время, чтобы ее найти. К тому времени, как один из идиотов в городской полиции поймет, как сложить два и два, и соединит эту машину с угнанной, мы уже давно уедем.

Она смотрит на меня так, будто я идиот.

— Что? — Я стараюсь не огрызаться, но немного усталого раздражения, которое я чувствую, проскальзывает в моем тоне.

— Я не умею водить механику, Иван.

— Черт. Конечно, нет. — Я провожу рукой по волосам. — Ладно, хорошо. Веди Короллу и следуй за мной. Просто веди ее как обычно, мне придется отсоединить провода аккумулятора, чтобы завести ее.

Шарлотта смотрит на меня еще одну долгую секунду, и я понимаю, о чем я только что ее попросил — вести угнанную машину, как будто я просил ее забрать молоко из продуктового магазина.

— Шарлотта, я…

— Не говори, что тебе жаль. — Она поднимает руку, качая головой. — Ладно.

Она выскальзывает из машины, по пути прихватив бутылку воды, и топает к Королле. Кажется, она намерена показать мне, насколько она недовольна, но я не могу ее за это винить. Я просто рад, что она это делает.

Чувство вины пронзает меня. Единственный способ, которым она выпутается из этого, не получив обвинение, если нас поймают, — это признаться во всех тех вещах, которых я на самом деле не делал, например, угрожал ей, пока она не соглашалась следовать со мной.

Это проблема на будущее, если так и случится, говорю я себе, заводя свой автомобиль и включив передачу. Я вижу, как Шарлотта садится за руль Короллы с мрачным выражением лица, и снова вздыхаю.

Еще один клин. Еще одна вещь, за которую она не должна меня прощать. Число увеличивается, и каждый прошедший день, вероятно, будет только ухудшать ситуацию.

Я ничего не могу с этим поделать, кроме как сосредоточиться на том, что я могу изменить. И это зависит от того, выберется ли она из этого благополучно или нет.

10

ШАРЛОТТА

Чувствую себя так, будто нахожусь в какой-то альтернативной реальности, когда следую за Иваном из маленького городка, через который мы проезжали. Я даже не знаю, как он называется, я была слишком отвлечена, чтобы искать какие-либо опознавательные знаки. Это не имеет значения. Я не собираюсь бежать в полицейский участок или запоминать что-либо из этого, чтобы потом предоставить кому-то доказательства.

Теперь я соучастник угона автомобиля.

Предложение продолжает крутиться у меня в голове снова и снова, как куча одежды в сушилке, слово «кража» — раздражающая пряжка, которая постоянно бьет по боку. Я не совершала никакого фактического воровства, но я веду машину и ничего не сделала, чтобы это остановить. Если нас поймают, единственное, что вытащит меня из этого, — это еще больше лжи. Ложь об Иване, в частности, о том, что, хотя я и злюсь на него, я не хочу говорить. Я не хочу придумывать истории о том, как он мне угрожал, или насильно похитил меня, или заставил меня сделать это.

Я также не хочу попасть в тюрьму за кражу, возможно, одной из самых уродливых машин, в которых я когда-либо сидела.

Я чувствую себя оцепеневшей, когда следую за Иваном из города по улице, которая настолько темная, что я почти не вижу линий, пока мы не добираемся до длинного участка лесистой дороги,