– Провидица? Мы ведь хотели поговорить, это очень важно!

– Ваш разговор не станет менее важным через двадцать минут? – с раздражением спросила Хелена. – У человека, возможно, случилось горе! После этого я вас выслушаю.

Вернулась служанка в сопровождении мужчины лет сорока. Его волнистые бакенбарды переходили в бороду. На лице застыла растерянная, даже чуть нервная улыбка.

– Ох, месье де Лабом! – Поймав себя на разглядывании вошедшего, Хелена наконец обратилась к нему. – Столь много слышала о вас, приятно познакомиться лично!

Она подошла к гостю и с благодушным видом протянула руку для поцелуя. Пока тот прикладывался к ней губами, Камилла привстала с места для приветствия. Однако никто из присутствующих не обратил на нее внимания, и, чуть не плача, мадемуазель Пэти уселась обратно.

– Добрый день, мадемуазель провидица! Благодарю, что смогли уделить мне немного своего времени, я ведь понимаю, насколько отвлекаю вас от дел своим визитом.

– Ну что вы, не стоит беспокоиться. – В попытке скрыть волнение Хелена говорила на тон выше обычного и потому звучала слишком обходительно. – Я прекрасно понимаю, что мои гости часто сталкиваются с жизненными трудностями, которые приводят их ко мне.

Хелена прошла мимо дивана и устроилась в одном из кресел, жестом предлагая мужчине устроиться напротив. Из-за десятков разговоров, прошедших на этом месте, девушка почувствовала себя увереннее, когда вжалась в мягкую бархатистую спинку.

– Дело в том, что моя сестра… – Месье де Лабом усмехнулся, но затем согнулся на своем кресле почти вдвое и сделал неуютную паузу. – Она тяжело болеет. Никто точно не может сказать, чем именно, но она месяцами не встает с постели. Я не смею просить вас определить причину, вы ведь не врач, но, понимаете…

Комната стихла в немом ожидании, пока он продолжит. Камилла вытянула в напряжении шею. К щекам Хелены прилил жар. От осознания, что она должна будет что‑то сказать мужчине, девушка начинала нервничать.

– Понимаете, это слишком тяжело, когда месяцами ждешь хоть каких‑то вестей! Мы звали десятки врачей, но никто ничего не говорит! Мне нужно узнать хоть что‑то! Прошу, даже если она умрет, скажите, я готов принять любой исход!

Мужчина с мольбой посмотрел на Хелену сквозь слезную поволоку в глазах.

– Конечно, я сейчас попробую…

Мадемуазель де Фредёр с готовностью принялась тасовать карты. Внутренне она радовалась возможности не смотреть на это искорёженное болью лицо, а потому, отвечая, не отводила взгляда от стола.

Перед ней лежали карты с луной, каким‑то колесом в небе и десятью скрещенными мечами.

– Это удивительно, но совсем скоро ваша сестра…

«Ты же понимаешь, что она скоро сдохнет?»

«Что?»

У Хелены сорвался голос. В голове все заполнилось глухой плотной ватой. Девушка сглотнула и зажмурилась. Сильнее вжавшись в кресло, она вновь приоткрыла пересохшие губы.

– Ваша сестра скоро поправится.

«Никто так и не поймет, что с ней случилось».

– Ее болезнь таинственна, но…

«Глупая бесславная смерть».

– Исцеление будет таким же волшебным, поверьте.

«Не пройдет и двух месяцев, как ее будут жрать черви».

– Вам стоит радоваться, не каждого ждет подобное чудо.

«И ты сама приближаешь ее смерть тем, что сейчас открываешь рот».

Внезапно запястье Хелены больно сдавило. Это произошло слишком внезапно – секунда, две? Она не успела ничего понять, но спустя считаные мгновения очутилась в коридоре, прижатая к стене. Напротив нее тяжело дышала Камилла, лицо ее было красным и влажным.

– Зачем… Зачем вы соврали ему? – Мадемуазель Пэти пыталась говорить шепотом, но голос ее дрожал, и отдельные слоги звучали почти как выкрики. – Я по лицу поняла, что вы что‑то другое увидели, зачем? Тот месье был готов услышать любое предсказание, и плохое тоже. Он ведь… Он заслужил услышать правду!

От стоящей в коридоре прохлады Хелена постепенно стала приходить в чувства. Ничего не говоря, она медленно вдыхала сыроватый воздух, прижимаясь спиной к стене. Упреки Камиллы доносились откуда‑то издали, и из однородного потока звуков не удавалось составить ни единого понятного слова.

– Я хотела обратиться к вам за помощью, – продолжала Камилла. – Больше всего мне хотелось услышать от вас что‑то, что дало бы мне надежду. И я была уверена, что разозлюсь, если услышу плохое предсказание. – Губы мадемуазель Пэти дрожали, однако в содержании слов звучали несвойственные ей серьезность и твердость. – Но при виде того мужчины я поняла, что давший веру обман стал бы самым ужасным.

Во рту у Хелены растекалось ощущение накатывающей тошноты.

– У моего брата большие проблемы, понимаете? – Несколько секунд Камилла молчала, скорчившись, словно каждое слово дается с болью. – Он постоянно играет и не может остановиться. Я вижу, как его ломает, понимаете? – Дрожь в голосе девушки становилась все ощутимее. – Я не верю, что это мой Милу! Я так… я так хотела услышать от вас, что все будет хорошо, но, если бы вы меня вот так же обманули, я бы никогда вам этого не простила! Каждый заслуживает правды, особенно если при вранье вы даже держать лицо не умеете!

Легкие Хелены уже пекло рвущимся наружу гневом, в ушах снова стало звенеть. Ее злило, что Камилла не может почувствовать, как ей сейчас плохо. Как страшно понять, что голоса в твоей голове – чужие. Что собственное сознание укрывало в своих потемках врага.

«Безмозглая деревенская истеричка».

– Ваше заплаканное лицо выглядит так, будто его ошпарили кипятком, а вы говорите о том, как мне стоит держать свое?

Задетая столь резким упреком, Камилла испуганно вскинула голову. Волосы ее рассыпались, и Хелена увидела на оголившейся шее цепочку.

– Какая безвкусица. Не ожидала от человека, который любит все «миленькое» и «красивенькое». – Не до конца понимая, что делает, Хелена потянулась и сжала украшение пальцами. Звенья были тусклыми, местами потемневшими от времени. – Это ведь даже не золото. Брат уже проиграл ваши драгоценности?

– Да как вы смеете?!

Рот мадемуазель де Фредёр открывался, но голос не принадлежал ей, он доносился откуда‑то изнутри. Девушка чувствовала себя чревовещателем, а происходящее будто виделось ей во сне.

– Вы без приглашения заявляетесь ко мне домой, чтобы пожаловаться на жизнь, а потом лишь упрекаете меня. Так ли хорошо вы меня знаете? – Хелена подалась вперед и заметила на лице мадемуазель Пэти блестящие влажные следы. – Вы просто пытаетесь переложить на мой дар собственную беспомощность. Не моя вина, что Эмиль – пропащий картежник, а вы не хотите это признать. Это уже не моя забота, Камилла, я рассказываю, но не вытаскиваю людей со дна.

Мадемуазель Пэти колотило дрожью, по налившимся кровью щекам струились слезы. Закрыв руками цепочку,