Куликов удивленно уставился на учителя информатики.

— Славик? Да он же мухи не обидит, тихий, спокойный.

— Ага, тихий-спокойный, светло-синий. Я, конечно, не гомофоб какой-то там, но этих нетрадиционных недолюбливаю, — фыркнул он. — Вечно такой жеманный. «Вам водички? Вам кофейку?», — передразнил он Славика. — Тьфу, погань какая! — сплюнул Кирилл Романович.

— А зачем же вы у него стрижетесь, если недолюбливаете? И цены у нас, оказывается, кусаются! — строго спросила Таня, она еле сдерживала свой гнев. Какой же он все-таки гнусный тип!

— Так стрижет ваш Славик шикарно, это да, этого не отнимешь! А я хоть и хожу в «Чародейку», но ваших светло-синих не понимаю, — ворчал учитель. — Довели страну!

Куликов чуть не расхохотался:

— Какую же страну они довели?

— Да любую страну могут довести! Вот и у вашего Славика, такого тихого и вежливого, демоны в душе, тараканы в голове! — разбушевался Туз. — Только ему, пожалуйста, не говорите, а то меня стричь откажется!

Татьяна вообще оторопела от такой наглости, после таких слов еще и собирается дальше общаться со Славиком как ни в чем не бывало.

Больше от Кирилла Романовича добыть информацию не получилось, ничего подозрительного в тот день не видел, не слышал. Об Анне Сорокиной читал только в интернете, в жизни ни с девочкой, ни с ее матерью не был знаком.

Татьяна пыталась отследить реакцию Кирилла Романовича на эти вопросы, но то ли он был отличный актер, то ли действительно не имел отношения к похищенной девочке, но выведать у него ничего не получилось.

Начало августа 1868 г. Тверская губерния

Утром за завтраком все были тихие и задумчивые, а многие выглядели невыспавшимися.

Только гувернер Вильям все никак не мог понять, что же ночью произошло.

— А вы ночью ничего не слышали? Шум? Крики? — поинтересовался Аристарх Венедиктович.

— Ночью? — поднял удивленные глаза на сыщика гувернер. — Я ночью всегда крепко сплю, хоть над ухом стреляйте. Причем я беруши надеваю на всякий случай.

— Всякий случай? — хмыкнула Матильда.

— Да, а что такого?! — с вызовом ответил англичанин. — Так о каких криках вы тут все говорите?

— Да был ночью один инцидент, — неопределенно ответил Спасский.

Москвиных за завтраком, кстати, не было.

Петр Лукич снова ничего не ел, даже не притронулся к тарелке, с тоской глядя в окно.

Матильда Львовна решила поддержать печального племянника:

— Петенька, вы мне так и не показали свой зверинец. Давайте после завтрака сходим, а то скучновато.

— Давайте сходим, а то я к озеру больше и близко не подойду, — пожал плечами Петр.

— О, я на озеро тоже не хочу. А то мало ли, — мотнула головой Метинская. Выглядела она сегодня после беспокойной ночи дивно, сильно отличаясь от других домочадцев. — Да, Петенька, у меня для вас хорошая новость. Сегодня привезут презент для вас, как я обещала.

— Надеюсь, ваш презент не затмит вчерашний гранд-презент от Федора Григорьевича, — кисло улыбнулся Петя.

— Кстати, а где же Москвины? — обратилась Матильда Львовна к господину Спасскому.

— Они рано утром уехали в Тверь в клинику к доктору Свирину. После вчерашних треволнений Мария Даниловна плохо себя чувствует, а ей нельзя так нервничать, может плохо сказаться на ребеночке, — намазывая маслом румяную булочку, ответил Лука Матвеевич.

— Да, нельзя так волноваться, нельзя, — покачала головой Матильда. — И потом эти их галлюцинации…

— Это не галлюцинации, — перебил ее Петя. — Это к ним Луиза приходила…

— Петр, прекрати! — закричал на него отец. — Луиза Генриховна мертва, она ни к кому приходить не может.

— Не может, но приходила, — вполголоса хмыкнул сын и вышел из-за стола, так и не притронувшись к еде. — Я ее тоже видел! — напоследок заявил он.

За столом снова воцарилось уныние, все молча переглядывались и вяло ковырялись в угощении.

После завтрака взволнованная Матильда Львовна заглянула в комнату Петра.

— Петенька, да не волнуйся ты так. И на отца своего не обижайся, он сложный человек, но все равно тебя любит, — начала она.

— Я знаю, что любит, пару дней назад он спас меня, буквально спас от непредсказуемого глупого поступка, — отложив злосчастный зоологический альбом, сообщил Петя.

— Я с детства знаю своего кузена, и он всегда был очень вспыльчив, а с годами стал еще хуже, — притворно вздохнула госпожа Метинская. — Ты действительно Луизу Генриховну видел?

Петя, сглотнув слезы, кивнул.

— Мне кажется, да, видел, вчера в нашем парке!

Метинская погладила его по холодной руке.

— Петенька, ну ты же понимаешь, что Луиза Генриховна мертва?

Петя снова кивнул.

— И значит, приходить она ни к кому не может! — снова тетушка погладила мальчика по руке.

— Я знаю, я все понимаю, но, может, после смерти все не заканчивается! Может, она хочет нам что-то рассказать? Показать? Указать на своего убийцу!

— Убийцу? — разволновалась Матильда Львовна. — Глупости все это, ее Змей озерный убил, нечего тут призракам гулять! Надо обязательно в церкви молебен за упокой заказать! Луиза и успокоится.

Петя снова удрученно кивнул, не поднимая глаз от зоологического альбома.

— Ну что, ты готов? — резко сменила тему Метинская.

— К чему?

— Как к чему? К экскурсии в твои владения, покажи мне наконец свой зверинец, — солнечно улыбнулась она.

Петя ответил кислой ухмылкой, так похожей на обычные гримасы своего отца. Это можно было считать согласием, и они под ручку с тетушкой отправились смотреть зверинец.

По дороге Метинская весело болтала о культуре Древнего Египта, о величественных пирамидах и о громадном сфинксе, об этом она могла вещать часами, но Петя ее совсем не слушал. Он был погружен в свои думы и на все вопросы отвечал односложно.

Зверинец находился в отдельно стоящем домике, по виду больше похожем на сарай, вдали от жилых построек. Внутри небольшого помещения находились стеклянные аквариумы и клетки с разными рептилиями и пресмыкающимися.

— Вот мы и пришли, тетя. У меня здесь двадцать три особи. Начиная от обычной гадюки и ужа до хамелеона и тритона. Можете посмотреть, только пальцы к ним не совать, особенно вот к этой безобидной на вид маленькой зеленой змейке. Это изумрудная древесная змея бумсланг Dispholidus types. Мне его папа из Африки привез, он необычайно ядовит, а еще хитер и опасен. Токсичность яда моей Сонечки в два раза выше, чем у индийской кобры или гадюки, — как будто рассказывая об успехах своего ребенка, хвастался Петр.

— Ты назвал змею Сонечкой? — со смехом фыркнула Матильда.

— Ну да, она может неподвижно много часов оставаться на одном месте, ее не видно, не слышно, как будто спит. Но она караулит добычу и