— В том-то и дело, что не все видели. Только сказки рассказывают да повторяют старые легенды, — покачала головой Глаша. — Вот вы что именно видели?

— Я? Давненько это было, Ванька еще не родился, я, ты не представляешь даже, какая красавица была, — приосанилась баба Клава. — Эх, все мужики деревенские за мной бегали, и даже не только деревенские, — лукаво ухмыльнулась Клавдия.

И Глафира ей поверила, потому что было во взгляде бабы Клавы что-то такое, от чего можно было голову потерять лет двадцать назад.

— Так вот, давно это было. У меня жених был Боря, хороший был парень. Рыбачил он с батькой своим на озере, а я на травке его поджидала. Плохо себя чувствовала, не хотела купаться. Сидела, на солнышке грелась, за Борькой смотрела. — Клавдия задумалась. — Они прямо посреди озера были, там, где поглубже, вот такие окуни водились, — показала она рыбу величиной с руку до локтя. — Так вот, было тепло, спокойно, вдруг смотрю — в лодке что-то происходит, вся вода рядом вспенилась, пузыри какие-то появились. Пузыри большие такие. Отец Бори, Кузьма, переполошился, достал трубку, прикурить только хотел, как — бац! — хлопнула она ладонью о твердую скамью.

— Что за бац?! — подпрыгнула от неожиданности Глаша.

— Бац, и лодка мгновенно ушла под воду — как будто какая пасть ее проглотила, и запах такой я почувствовала, какой-то тухлый, гнилой, как изо рта чудища! — перекрестилась Клава.

— А самого Змея вы не видели?

— Так я на берегу была, где мне на таком расстоянии чудищ разглядывать — далече же было, но как лодка провалилась в пучину, я все видела! Вот те крест — видела! — закивала бабка.

— Понятно, спасибо вам большое! — привстала со скамейки Глафира.

— И это, девонька, не дружи с моим Ваней, не связывайся с ним, он хоть и мой сын, но такой — погуляет и бросит! — слезно попросила Клавдия.

— Хорошо, я не буду! — с улыбкой заверила ее Глафира.

Тверская область. Наши дни

Сидоров Илья Владимирович оказался самым обычным офисным клерком, этаким типичным планктоном, которого пруд пруди во всех офисах нашей необъятной страны. Узнав, по какому случаю к нему приехал следователь, Илья Владимирович нисколько не смутился, только предложил выйти из кабинета, где «вокруг много лишних ушей», и поговорить в спокойной обстановке в близлежащей столовой.

— Итак, Илья Владимирович, вы утром одиннадцатого числа заходили в парикмахерскую «Чародейка»? — устроившись за столом, накрытом веселенькой скатертью в крупный горох, поинтересовался Иван Куликов.

Сидоров мелко закивал, поправил прядь жиденьких серых волос и вежливо ответил:

— Ну да, я каждый месяц подравниваю свою прическу в «Чародейке», постоянный клиент. Вот, Танечка меня отлично знает, — кивнул он на Леонидову, которая бегло читала меню.

— А в тот день вас Татьяна стригла?

— Да, как обычно. А что случилось? Что-то случилось? — Глаза Сидорова округлились и увеличились в размерах.

Не ответив на этот вопрос, следователь задал следующий:

— А что-нибудь подозрительное в тот день в «Чародейке» вы заметили? Странные разговоры, может быть, кто-то чужой, подозрительный заходил в зал? Вы не помните?

— Все как всегда было, — отрицательно замотал головой Илья Владимирович.

— А эта бумажка вам знакома? Вы ее в салоне в тот день видели? — помахал перед лицом мужчины Куликов.

— А что это за бумажка? — нацепил очки Сидоров. — Газета какая-то? Так я газеты не читаю, давно уже.

— Газета… — Какая-то важная мысль появилась у Татьяны, но додумать ее она не успела.

— Вам знакома эта девочка? — Иван выложил на стол фотографию Анечки. — Вы ее видели?

Илья Владимирович поправил очки, взял в руки фотографию, а после ответил:

— Конечно, знакома.

Таня поперхнулась принесенным чаем, вот она, зацепка!

— Откуда вы ее знаете? — Голос у следователя дрожал.

— Так ее весь город знает! Это та малышка, что монстр озерный сожрал! Нет разве? В интернете еще писали, — развел руками Сидоров.

Таня еле подавила вздох разочарования.

— Да, это та девочка. А вы ее видели до этого происшествия? В городе? Вы с ней знакомы или с ее матерью?

— Нет, откуда, — отрицательно пожал плечами Сидоров.

Начало августа 1868 г. Тверская губерния

Крокодил Себек или, как назвал его Петр Лукич, Сева, увлеченно ползал по заднему двору, осваивая окрестности. Пасть его была так же завязана-перевязана на несколько узлов, но все равно мужики боялись приближаться к земноводному монстру, опасливо косясь на него из-за телеги.

Поздравив племянника, Матильда Львовна под благовидным предлогом удалилась, чтобы организовать яму-бассейн для обитания Севушки.

А Севушка был явно богатырского телосложения: огромная массивная голова со злыми узкими глазами, шипастый грязно-зеленый хвост, длина от кончика носа до хвоста более двух метров.

А Петя не сводил со страшилища восторженных глаз.

— Надо же, тетушка, порадовали так порадовали, — повторял он, периодически направляя Севу острой палкой, чтобы тот не убежал в господский дом. Сева-Себек на палку настороженно косился, видно, помнил, как его кололи и гоняли мужики по дороге.

Освоив территорию, Сева затих и безмолвно улегся в теньке у сарая, как мраморная недвижная статуя, но он явно не спал, а ожидал зазевавшуюся жертву. Издалека обнаружить в тверской глубинке настоящего живого крокодила было, казалось бы, невозможно и даже фантастично.

А жертва скоро появилась на проселочной дороге, ведущей как раз на задний двор.

Глафира по жаре тащила упирающуюся болонку, которая снова вела себя безобразно. То упиралась всеми четырьмя лапами, то грызла поводок, то тянула девушку в разные стороны. Глаша замучилась с этой зловредной бестией.

Клопочке все-таки удалось сорваться с поводка и побежать к сараю, где как раз и отдыхал африканский Сева.

Здесь встретились два египетских героя — Клеопатра с ужасом и жутким лаем накинулась на божество Нила Себека, тот же молниеносно среагировал, пытался разжать крепко завязанную пасть, чтобы проучить мелкую собачонку, та носилась вокруг чудища кругами, с жутким воем взывая к общественности.

Тут стало плохо и Глафире — то Змеи озерные, а теперь и возле дома настоящий огромный двухметровый крокодил — было от чего свалиться в обморок, что она практически и проделала, но силой воли взяла себя в руки и на всякий случай отодвинулась подальше от Севы, поближе к сильным мужикам в телеге и шепотом у них спросила:

— Кто это?

Яков довольно хмыкнул в русую бороду и серьезно ответил:

— Это Себех, хроходил такой. Из Москвы привезли ехо.

— Из Москвы? А что, в Москве крокодилы водятся? — опешила Глаша, наблюдая, как Клопадра бесстрашно кидается на зубастого хищника. — У нее совсем мозгов нет, что ли? — всплеснула она руками и,