получил орден Св. Александра Невского и 15 тысяч рублей (Нахапетов Б.А., 2005). Чувствуя, что силы начинают покидать его, император решил придать династии устойчивость рождением сына у цесаревича. Первоначально Александр Александрович и Мария Федоровна были против брака сына с Аликс, гессен-дармштадтской принцессой, напоминая о неудачах предков, женившихся на представительницах этой династии: Наталия Алексеевна, первая жена Павла I, умерла при родах, была несчастлива в семейной жизни Мария Александровна, супруга Александра II. Не нравились родителям и некоторые личные качества претендентки. Однако обычно робкий с отцом Николай на этот раз настоял на своем.

Через много лет Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «В июне 1894 года мы прибыли на борт «Цесаревны», на которой плавал в финских водах государь. Он очень похудел и жаловался на значительное утомление. Лейб-медики связывали его недомогание с усиленным государственным трудом и предписали отдых и свежий воздух. Зачарованные его богатырским сложением, они просмотрели тяжелую болезнь почек – нефрит. Вместо адекватного лечения императору был предписан физический труд – рубка леса, посадка деревьев…».

Лето 1894 года государь решил проводить в Гатчине. Однако вскоре Александру III стало нехорошо, и из Москвы вновь приехал на консультацию Г.А. Захарьин. На сей раз профессор оказался не на высоте: он сказал, что ничего серьезного нет и болезни поможет сухой климат Крыма. Успокоенный император, никогда не придававший значения советам врачей, решил вместо Крыма отправиться в любимые охотничьи места – Беловежье и Спалу. Ясно, что царские охоты отличались от санаторного режима Ливадии – егеря, свита, августейшие охотники вставали рано и в любую погоду выходили в лес. Охота на зайцев сменялась охотой на оленей, гон на кабанов и косуль перемежался засадами на куропаток и гусей. Обеды у костров, купание коней, многочасовые походы требовали отличного здоровья. Мало того, что сам император почувствовал себя плохо, занедужил и двадцатитрехлетний Великий князь Георгий. Он был болен туберкулезом, но, несмотря на это, отец вызвал сына из Абас-Тумана, крымского имения. 15 сентября по настоянию родных в район охоты приехал знаменитый профессор Эрнст Лейден, директор берлинской клиники Шарите, и после осмотра констатировал, что у императора острое воспаление почек – нефрит. Лейден категорически настоял на перемене климата. Первоначально речь шла о поездке в Египет, затем в качестве варианта рассматривалась поездка на виллу Монрепо на о. Корфу, которая была предложена королевой эллинов Ольгой Константиновной. Но император, знавший перспективы, связанные с его диагнозом, ответил на эти предложения, что если ему суждено умереть, «то русский царь должен умереть в России», и после этого было решено поехать в Ливадию (Епанчин Н.А., 1996). 21 сентября Александр III и его домочадцы приехали в Севастополь и, перейдя на яхту «Орел», в тот же день высадились в Ялте. В день приезда императора, шефа 16-го Его Величества полка, стрелки были выстроены у ливадийского дворца. Император прибыл с Марией Федоровной в открытой коляске. Погода была прохладная. Государь был в генеральском пальто. Командир полуроты 16-го полка П.П. Заварзин вспоминал: «Первый взгляд на это открытое, с ярко выраженной волей лицо, обнаруживал, что внутренний недуг подрывает могучий организм. Необычная для государя была его бледность и синева губ. При виде войска первым движением императора было желание снять пальто, как этого требовал устав, если парад представляется в мундирах без шинелей. Императрица хотела его остановить, но послышался твердый оклик: «Неловко!» – и государь в одном сюртуке подошел к роте».

В Ливадии Александр сразу же занялся интенсивным лечением. Он хорошо ел, принимал солнечные ванны в саду и даже ходил гулять на берег. Но улучшение оказалось временным. Через несколько дней он снова стал плохо спать; у него появились отеки ног, больной слег в постель. Диета была строго ограниченной, и, на его беду, ему было запрещено мороженое. Одиноко сидя у ложа больного, его шестнадцатилетняя дочь Ольга внезапно услышала шепот: «Дочка, дорогая, я знаю, там в соседней комнате есть мороженое. Принеси его сюда, но смотри, чтобы никто не увидел». Она потихоньку принесла ему тарелку мороженого, и он с безмерным наслаждением съел его[273].

Ливадия стала, по воле судьбы, последним пристанищем для Александра III. Больного продолжали беспокоить бессонница, общая слабость, отеки ног. Появился сильный кожный зуд. Государь похудел еще больше, одежда висела на нем как на вешалке. В начале октября состоялся консилиум, в котором приняли участие лейб-хирурги Вельяминов, Гирш, а также профессора Лейден и Захарьин. Совещание подтвердило диагноз прогрессировавшего нефрита. Средством борьбы с отеками ног были ежедневные массажи с последующим бинтованием. Со временем и они перестали помогать – жидкость скапливалась в тканях выше мест сдавления повязками. Н.А. Вельяминов (1994) полагал, что, помимо нефрита, тяжесть состояния усиливала и болезнь сердца, на что указывали приступы одышки, удушья, острых болей за грудиной. Лечившие государя врачи вспоминали позже, что Александр Александрович стал на редкость покладистым и спокойным пациентом. Болезнь прогрессировала, но он бодрился и совершал поездки в экипаже. Последняя поездка была 4 октября, когда ему сделалось дурно. Отек ног увеличивался, сердце работало слабо, падали силы. Начиная с 5 октября стали регулярно, иногда по два раза в день, появляться бюллетени о состоянии здоровья императора за подписями профессоров Э. Лейдена и Г.А. Захарьина, лейб-хирургов Г.И. Гирша и Н.А. Вельяминова, доктора П.М. Попова. В первом бюллетене сообщалось: «Болезнь почек не улучшилась, силы уменьшились. Врачи надеются, что климат южного берега Крыма благотворно повлияет на состояние здоровья августейшего больного». Другими словами, прогноз заболевания объявлялся неблагоприятным, не зависящим от усилий врачей.

Во время болезни Александра III Н.А. Вельяминов принимал активное участие в организации лечения и проведения консультаций профессорами Лейденом и Захарьиным. Консультанты неохотно делились с ним объективной медицинской информацией о состоянии императора, которого сильно беспокоили увеличивающиеся отеки на ногах. Лейден предложил в качестве паллиативной меры ввести под кожу через маленькие разрезы серебряные трубочки для оттока жидкости. Однако Вельяминов как хирург не только категорически не согласился с этим предложением, но и отказался присутствовать при такой операции, если кто-нибудь согласится сделать ее. Прибывший в Ялту 18 октября 1894 года харьковский профессор В.Ф. Грубе, пользовавшийся авторитетом у императора, одобрил решение Вельяминова и предложение Лейдена было снято.

Восьмого октября в Ливадию прибыл отец Иоанн Кронштадтский – известнейший в России проповедник и молитвенник за больных, слывший чудотворцем. Приезд его дал понять, что дела Александра обстояли плохо. Вместе с отцом Иоанном приехали братья царя – Сергей и Павел, сын Ольги Константиновны – греческий принц Христофор. На следующий день протоиерей Иоанн Янышев приобщил больного Святых Тайн, тогда же в