Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Век Вольтера - Уильям Джеймс Дюрант

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 253 254 255 256 257 258 259 260 261 ... 344
Перейти на страницу:
Меттри Бога как первопричину создания мировой машины? Вольтер и Дидро защищали аргумент от замысла; Ла Меттри с презрением отверг его:

Все рассуждения, основанные на конечных причинах, легкомысленны…. Природа создает шелк так же, как буржуазный джентильомм говорит прозой, — не зная этом. Она так же слепа, когда дает жизнь, и так же невинна, когда ее уничтожает…. Не видя, она сделала глаза, которые видят, не думая, она сделала машину, которая думает.57

Ла Меттри не был явным атеистом; он скорее отбрасывал вопрос о Боге как несущественный: «Для нашего душевного спокойствия не имеет значения, вечна ли материя или была создана, есть ли Бог или его нет».58 Но он цитировал, вероятно, вымышленного «друга», утверждавшего, что «вселенная никогда не будет счастливой, если она не станет атеистической»; ведь тогда не будет больше теологических споров, церковных гонений, религиозных войн, и человек будет выражать свои естественные инстинкты без чувства греха59.59 Что касается его самого, то Ла Меттри довольствовался материализмом. Он закончил свою книгу «Машина L'Homme» на вызывающей ноте: «Такова моя система — или, скорее, истина, если только я не сильно заблуждаюсь. Она коротка и проста. Оспаривайте ее, кто хочет».60 Возможно, в качестве прощальной шутки он посвятил свой агностический манифест благочестивому поэту и физиологу Альбрехту фон Халлеру, который с ужасом отверг это посвящение в письме в Journal des savants за май 1749 года:

Анонимный автор «L'Homme machine», посвятивший мне произведение столь же опасное, сколь и необычное, считает своим долгом перед Богом, религией и самим собой сделать следующее заявление:…Я заявляю, что данная книга совершенно чужда моим чувствам. Я рассматриваю ее посвящение себе как возмущение, превосходящее по жестокости все те, которые ее анонимный автор причинил стольким достойным людям; и прошу… общественность заверить меня, что я никогда не имел ничего общего с автором… что я его не знаю… и что я должен рассматривать любое совпадение взглядов между нами как одно из самых несправедливых бедствий, которые только могут постигнуть меня».61

Ла Меттри продолжал печатать посвящение в последующих изданиях своей книги.

Книга «L'Homme machine» была широко рецензирована и единодушно опровергнута. Критиковать беспорядочную композицию маленького томика, осуждать его самоуверенность и разоблачать небрежные ошибки в фактах было проще простого. Ведь совсем не очевидно, что «душа и тело засыпают вместе»;62 Некоторые авторы более ярки в своих снах, чем на страницах. В больном теле может жить хороший ум, как у Поупа и Скаррона; а наши любители редкого мяса не признают, что они все еще находятся на стадии охоты. Сам Ла Меттри, который был готов на любые шалости, опубликовал притворную критику своей книги в анонимном сборнике «Человек больше, чем машина» (L'Homme plus qu'une machine) — вероятно, для того, чтобы привлечь внимание к своей главной работе.

С другой стороны, возможно, его действительно впечатлили антимеханистические аргументы. Мы знаем, что его заинтересовала демонстрация Трембли (1744) регенеративных способностей пресноводного полипа, которая нелегко согласовывалась с механистической теорией. Георг Шталь, прославившийся флогистоном, смело перевернул физиологический тезис, заявив (1707), что вместо того, чтобы тело определяло идеи и воли души, именно душа — присущий ей оживляющий принцип — определяет рост и действие органов. Теофиль де Бордю — физик д'Алембера — утверждал, что физиологические процессы, даже простейшее пищеварение, не поддаются механистическому или чисто химическому объяснению.63 А Жан Батист Робинэ предлагал космический витализм, наделяющий всю материю жизнью и чувствительностью. Ла Меттри, очевидно, был готов принять такое решение проблемы материи и жизни.

Тем временем он продолжал выводить гедонистическую этику из своей материалистической философии. В трех отдельных работах — «Рассуждения о благе», «Наслаждение» и «Искусство наслаждаться» — он провозгласил самолюбие высшей добродетелью, а чувственное наслаждение — высшим благом. Он возмущался теологическим принижением удовольствий жизни и ставил под сомнение предполагаемое превосходство интеллектуальных удовольствий; все удовольствия, считал он, на самом деле чувственные; поэтому простые люди, не утруждающие себя интеллектом, счастливее философов. Пусть никто (говорил Ла Меттри) не раскаивается в том, что предается чувственным наслаждениям, если они не причиняют вреда другим. Преступник также не должен нести моральную ответственность за свои преступления; он — продукт наследственности и среды, над которыми он не властен. Его следует лечить не проповедями, а медициной; с твердостью, защищающей общество, но и с гуманностью, признающей всеобщий детерминизм. «Желательно, чтобы судьями были не кто иные, как самые искусные врачи».64

Эти высказывания ознаменовали победу Эпикура (неправильно понятого) над Зеноном во Франции XVIII века: стоическая философия классической эпохи Людовика XIV уступила в эпоху Просвещения эпикурейскому утверждению удовольствия, универсализации материи и изгнанию богов. Неудивительно, что книги Ла Меттри широко продавались среди публики, разочарованной в теологии и уставшей от классического формализма и моральной сдержанности. Вежливое общество, однако, сторонилось его как интеллектуального дикаря, который бесцеремонно раскрыл слишком много догматов высшего класса. Духовенство нападало на него как на посланника сатаны; лейденские богословы побуждали голландское правительство выслать его из страны. Свободомыслящий Фридрих Великий пригласил его в Пруссию (февраль 1748 года), назначил ему пенсию и зачислил в Берлинскую академию наук. Ла Меттри возобновил медицинскую практику и написал трактаты об астме и дизентерии, которые король считал лучшими в своем роде. Вольтер, пообщавшись с Ла Меттри при дворе Фридриха, написал мадам Дени (6 ноября 1750 года):

There is here too gay a man; it is La Mettrie. Его идеи — это фейерверк, всегда в виде ракеты. Его болтовня забавна в течение четверти часа, а затем смертельно утомляет. Он только что, сам того не зная, создал плохую книгу… в которой он запрещает добродетель и раскаяние, превозносит пороки и приглашает своих читателей к беспорядочной жизни — и все это без злого умысла. В его работе тысяча блестящих штрихов и ни полстраницы разума; они подобны вспышкам молний в ночи…. Боже, удержи меня от того, чтобы взять его своим врачом! Он давал мне едкий сублимат вместо ревеня, очень невинно, а потом начинал смеяться. Этот странный доктор — королевский чтец, и самое интересное, что сейчас он читает ему «Историю церкви». Он перелистывает сотни страниц, и есть места, где монарх и читатель готовы задохнуться от смеха.65

Ла Меттри описывал смерть как развязку фарса («la farce est jouée»); 11 ноября 1751 года, в возрасте сорока двух лет, он привел в пример себя.

1 ... 253 254 255 256 257 258 259 260 261 ... 344
Перейти на страницу: