Я вам, детушки, помога,

У Карпова денег много.

Рукоплескания подтверждали, что актер пел правду, но Карпов не кидал на сцену кошелька, а только утерся и покраснел. Москвичеву надобно было добиться своего, и он снова запел:

Я вам, детушки, помога,

У Манухина денег много.

Манухин был богатый купец, богачу это понравилось, и вслед за припевом на сцену к ногам актера летел кошелек, актер подымал его и трижды кланялся. Все смеялись находчивости артиста, и часто подобные сцены повторялись.

Про первый дебют этого Москвичева рассказывают «Харьковские ведомости» следующее. Москвичев, раз исполняя в Харькове роль трубочиста в пьесе «Князь-трубочист», выпал на сцену из камина, упал, приподнялся… и остолбенел! Не может выговорить ни слова и приготовился уже бежать со сцены.

Причиной испуга был губернатор Орловского наместничества, сидевший в театре в первом ряду кресел. Актер Москвичев был в орловской губернской роте сержантом и, тайно оставив знамена орловского губернского Марса, предложил услуги харьковской Талии; явясь на сцену и заметив губернатора, он постигнул все последствия побега и потерялся совсем. Но бывший начальник сжалился над ним и, чтобы не лишать публику удовольствия, закричал ему: «Не робей, Дмитрий, не робей! Продолжай, не бойся ничего». И Дмитрий оправился и благополучно кончил пьесу, ко всеобщему удовольствию. В тот же вечер оба губернатора кончили на бумагах, что сержант Москвичев переведен на службу из орловской роты в харьковскую.

Обычай вызова автора в первый раз случился в 1784 году, во время представления «Рослава» Княжнина. В этот спектакль по окончании трагедии публика вошла в такой восторг, что единогласно потребовала выхода автора на сцену. Это требование поставило Княжнина в недоразумение, из которого выручил его актер Дмитревский, вышедший на сцену перед публикой со словами, что «для автора восхитительно лестное благоволение публики, но так как его в театре нет, то он, в качестве его почитателя и друга, осмеливается за него принести благодарность публике».

С этого времени, когда пьеса имела успех, принято было за обыкновение вызывать автора.

В старину также существовал обычай делать со сцены анонсы к публике о предстоящих спектаклях и бенефисах. Обыкновенно это делалось так. После первой сыгранной пьесы или перед последним действием выходил второстепенный актер, почтительно кланялся и называл день и театр, на котором будет играна такая-то пьеса. При представлении пьес многосложных (à grand spectacle), как, например, комедии «Мещанин во дворянстве», одной из первых пьес, игранной в петербургском театре еще в 1758 году, где требовалось много людей и принадлежностей на сцене, при объявлении назначалась за вход всегда двойная цена. Комедия «Мещанин во дворянстве» была торжеством актера Крутицкого.

В старое время актеры, помимо жалованья, получали деньги на квартиру и на гардероб, также им давали казенные дрова. Так, первая артистка драматической труппы получала 8 сажен дров ежегодно. Кроме этого, еще существовало правило отпускать актерам по две восковые свечи, отчего и произошло название argent feu.

Начало поспектакльной платы в нашей драматической труппе относится к 1810 году. В это время знаменитая актриса Семенова первая начала получать ее. В 1802 году был издан указ, чтобы бенефисы были впредь назначаемы одним отличным актерам, представляющим первые роли. До этого времени переводчики и авторы многих пьес получали бенефисы. Обыкновение же давать утренние спектакли на Масленице началось в 1827 году. Первый такой спектакль был дан на Сырной неделе в субботу. Шла вторая часть «Днепровской русалки».

В старину спектакли начинались обыкновенно в пять часов и кончались не позднее десятого часа. Император Павел, не любивший, чтобы спектакли были продолжительны, в 1800 году 25 апреля отдал приказ, чтобы представления, даваемые на публичном театре, не продолжались более как до 8 часов вечера, разумея начало их непременно в 5 часов пополудни.

Выдающиеся артисты имели доступ на вечера известных меценатов того времени: Л. А. Нарышкина, Н. Б. Юсупова, А. С. Строганова, А. Н. Оленина.

Даровитые актрисы, великосветские дамы, художники, актеры, музыканты, литераторы – все встречались в домах этих вельмож вместе с государственными мужами и знатью. Все были как в родном доме. Дачи их были публичными садами, стол открыт для всех раз представленных, балы давались почти для всего города.

Дом А. Н. Оленина соединял все, что было замечательного в Петербурге по части литературы и искусства. Здесь Озеров читал в первый раз свою трагедию «Эдип в Афинах»; тут раздавались роли артистам: Яковлеву, Шушерину, Семеновой; здесь писал свои чудные декорации Гонзаго и строил свои театральные машины славный механик итальянец Бриганций.

Про Гонзаго рассказывали, что его декорации заставляли зрителя забываться и поражали удивительным соблюдением перспективы и необыкновенной прелестью композиции; он первый писал декорации прямо на полу, не картинною живописью, а набросом и толстою кистью, и часто растушевывал просто ногою, и это ножное маранье при искусственном освещении превращалось в полное очарование. Его декорации в театре Фениче в Венеции во время карнавалов выставлялись как образец возможного совершенства сценической живописи; одна из его декораций года четыре тому назад была еще цела на сцене Александрийского театра в Петербурге.

В доме же Оленина читал свои басни И. А. Крылов и жил по несколько недель в его Приютине, обитая в особом домике, называемом «Крыловскою кельею» (в 1849 году, когда Приютино принадлежало доктору Адамсу, были еще следы этого домика, служившего сараем для картофеля). Здесь же И. А. Крылов составил свои пьесы для домашнего театра этого вельможи.

Домашние спектакли в это время были в большой моде; известный в летописях русского театра князь Шаховской говорит, что, участвуя почти каждый день на таких спектаклях, ему приходилось учить по две роли зараз где-нибудь в карауле в Новой Голландии или Новом Адмиралтействе.

Актеры часто сходились к любителям театра; в то время жили на английскую или древнерусскую стать, и возлияния Бахусу приносились ежедневно. Особенно отличались этим гусары и молодые богатые купцы: попасть в их общество – запоят! В загородных трактирах: в Красном кабачке, в Желтеньком, в Екатерингофе, на Крестовском острове, происходили настоящие оргии! Зимою туда, бывало, катят сотни саней, летом приезжают на каретах с музыкою и песенниками. Заехав в трактир, шампанское спрашивали ящиками, а не бутылками. Вместо чаю пили пунш. Музыка, песенники, плясуны и мертвая чаша! Тогда все это считалось молодецкою забавою.

Молодежь искала знакомства с актерами и, по тогдашнему обычаю, потчевала их донельзя. Таким образом на гибельную стезю были увлечены почти все лучшие наши актеры: Яковлев, Рыкалов, Пономарев, Сандунов, Воробьев. Про Яковлева рассказывали,