Император Павел вставал в пять часов утра, умывался и обтирал лицо льдом; в шесть часов он принимал государственных людей с докладами, в восемь часов кончалась аудиенция министров, в двенадцать часов он обедал вместе с семейством, после обеда он отдыхал немного и затем отправлялся по городу на прогулку. После вечерней прогулки у императора во дворце бывало частное домашнее собрание, где императрица, как хозяйка дома, сама разливала чай. Император ложился спать иногда в восемь часов вечера, и вслед за этим во всем городе гасили огни. По рассказам современников, жители Петербурга старались всячески скрывать ночью свет в окнах, завешивая и запирая последние ставнями.

Присутственный день в Павловское время начинался в пять часов утра, во всех канцеляриях и коллегиях в это время уже горели свечи на столах, и сенаторы уже с восьми часов утра сидели за красным столом. Запущения дел, особенно в Сенате, император не терпел; он помнил, что после кончины Екатерины II в нем осталось более чем 30 000 нерешенных дел; желание императора было, чтобы и в самых отдаленных местах его государства указы и его повеления исполнялись быстро. В его время курьеры ездили из Петербурга в Москву менее чем в двое суток, таких курьеров тогда было до 120 человек.

Богато убранных покоев в Михайловском замке, помимо описанных нами, было еще несколько в нижнем этаже; здесь много дорогих вещей помещалось в комнатах, обделанных деревом. Этим способом обивки стен деревом была устранена сырость, которая покрывала все стены и потолки дворца. По рассказам современников, следы разрушающей сырости в большой зале, в которой висели картины, несмотря на постоянный огонь в каминах, виднелись в виде полос льда сверху донизу по углам и потолку. Настолько был сыр дворец, что в первый раз, когда император дал в нем бал, в комнатах стоял такой туман от зажженных восковых свечей, что везде была густая мгла и тысячи свеч мерцали, как тусклые фонари на улице. Гостей можно было с большим трудом различать в конце каждой из зал; они как тени двигались в потемках. Все дамские наряды и уборы отсырели и в полутьме казались одного цвета. Дворец для всех был крайне неудобен, беспрестанно было нужно проходить по коридорам, в которых дул сквозной ветер.

В числе особенно драгоценных вещей в замке было несколько великолепных севрских ваз, люстра из превосходного хрусталя, стоившая 20 000 рублей, несколько ваз работы Петербургского фарфорового завода, затем большая каменная из красного порфира и несколько оригинальных картин Греза, одна Рубенса, восемь пейзажей Щедрина с видами Павловска, Гатчины и Петергофа. Два прекрасных плафона, писанных И. П. Скоти, изображающих один Кефала и Прокриду, а другой Венеру, выходящую из воды; затем несколько картин Анжелики Кауфман, Карло Марати и множество еще других. По рассказам, крыша на дворце была из чистой меди, подоконники мраморные, а ручки у окон бронзовые, изящной работы. Обычай снимать шляпы далеко еще до дворца с переездом императора в Михайловский замок был отменен. Новый обычай, по словам современников, было вывести тогда очень трудно. Полицейские офицеры стояли на углах улиц, ведущих к Михайловскому замку, и убедительнейше просили прохожих не снимать шляп, а простой народ даже били за такое выражение почтения. Когда государь жил в Зимнем дворце, то прохожие должны были снимать шляпу при выходе на Адмиралтейскую площадь с Вознесенской и Гороховой улиц. Ни мороз, ни дождь не освобождали от этого. Кучера, правя лошадьми, обыкновенно брали шляпу или шапку в зубы. Императором также был установлен этикет, чтобы при встрече с ним мужчины выходили из своих экипажей и отдавали честь, а дамы выходили на подножку только экипажа. Говорили тогда, что император нарочно придумал такой сопряженный с неудобствами обычай, чтобы вывести из моды шелковые чулки и башмаки, в которых тогда щеголяли все мужчины. Очень понятно, что в грязь и снег мужчинам было очень неудобно выходить из экипажа. Павел вводил ботфорты, он был враг роскоши, а шелковые чулки в то время стоили в три раза дороже, чем куль муки в 9 пудов. При дворе был введен также и другой этикет Павлом: при встрече мужчины должны были становиться перед государем на колени и целовать у него руку.

По смерти императора Павла двор вскоре покинул Михайловский замок, и в том же году, по повелению Александра I, замок поступил в гоф-интендантское ведомство, а мебель, статуи, картины и прочие вещи отосланы отсюда для хранения в Таврический, Мраморный, Зимний дворцы и в императорский кабинет. Большая половина бельэтажа дворца оставалась пустою, в остальной помещалась Конюшенная контора и Конская экспедиция; на нижнем этаже жили генералы Дибич, Сухтелен, архитектор Камерон, придворные служители и чиновники, всего до 900 человек. Затем здесь же доживал свой век старый кастелян[518] замка Иван Семенович Брызгалов. В 1840 году он бродил еще по Петербургу бодрым девяностолетним старцем, в однополом мундире, ботфортах и крагенах, с тростью в сажень, в шляпе с широкими галунами. Брызгалов был родом из крестьян и дослужился при Павле до чина майора; в замке он наблюдал за своевременным подниманием и опусканием подъемных мостов.

Михайловский замок служил императору Павлу I резиденцией только сорок дней.

После смерти императора Павла много перемен произошло как снаружи, так и внутри церкви. Многие украшения, как, например, вазы, стоявшие снаружи и внутри, сняты, нет изображений апостолов, стоявших на аттике, нет канделябр в простенках первого и второго этажей, серебряных царских дверей и лампад, золотой лампады и позолоты в куполе. В 1822 году дворец, до того времени называвшийся Михайловским, был переименован в Инженерный замок; до этого года в замке и в принадлежащих к нему зданиях в разное время помещались многие учреждения. Так, здесь стоял лейб-гвардии жандармский полуэскадрон, был институт слепых, комитет по благотворительной части, канцелярия министра духовных дел и просвещения.

В наружной стороне Михайловского замка со дня постройки не сделано особенно важных изменений, за исключением того, что мраморные статуи и другие фигуры сняты и отправлены в другие дворцы и уничтожены укрепления и подъемные мосты. От прежних внутренних украшений осталась теперь одна только Тронная зала с другою круглою комнатою, да еще в некоторых комнатах сохранилась на потолках живопись.

В 1817 году в Михайловском замке был открыт Тайною полициею в квартире жены полковника Татаринова, урожденной Буксгевден, хлыстовский корабль. К этому хлыстовскому обществу принадлежали князь А. Н.