Войцеху нечего было возразить. Идея любви витала в этом доме, в этом саду, ею дышало каждое дерево, он чувствовал ее в каждом движении жуны Павлыча, в блеске глаз его дочери, и не мог сопротивляться ее мягкому и ненавязчивому окутыванию.

— Общество навязывает идею несовершенства бурлаков и слишком уж превозносит силу ахногенов. Это порочный круг, — продолжал Павлыч. — Распространение ахно-энергии и перестройка под этот ресурс всего мира, промышленности, не может не ограничивать жизнь бурлаков. Мой отец помнил последствия катастрофы, он рассказывал мне. Землетрясения и наводнения уничтожили Европу и Америку за пять лет, которые пронеслись как пять дней. Земная кора двигалась по всем материкам, запасы таких ресурсов как нефть, газ, каменный уголь внезапно оскудели, реки пошли вспять. Словно Земля перекрыла человечеству кран благоденствия. Природа поставила людей перед выбором: объединиться или погибнуть. И только любовь, я так считаю, людей, которые смогли, оказались способны переступить через собственные принципы и открыли границы для переселенцев, спасла многие народы от полного уничтожения.

— Россия…

— Не только она, но и Африка, и Азия… Времена были тяжелые. На оставшемся клочке Европы люди жили на головах друг у друга. Эпидемии и голод выкашивали выживших. И открытая Кравцовым ахно-энергия стала тогда глотком свежего воздуха, а для многих — спасением. Люди, настрадавшись, нырнули в нее с головой, и их нельзя за это винить. Ахно-энергия на тот момент закрыла огромные бытовые и не только прорехи, на которые не хватало средств. Первые ахногены, которые щедро делились своей новообретенной энергией действительно спасали многие жизни тех, кого природа ею обделила. Так за что мне ненавидеть их?

Войцех знал историю хорошо. Однако пустое перечисление фактов и дат никогда не давало ему такой объемной картины, которую рисовал перед ним Павлыч. Неожиданно семейные истории о том, как его прадед и другие переселенцы строили бараки собственными руками, как им помогали русские, а потом всей улицей они отмечали новоселье, обрели смысл. Раньше он не понимал, что объединяло этих людей, что общего было у них за одним столом. Не понимал, почему так ревностно относился старый дед к еде, и почему однажды он ударил клюкой его мамашу, когда та отдала собаке кусок мяса, выпавший изо рта малыша Войцеха. Мамаша всегда оберегала его от невзгод, а папаша из кожи лез вон, чтобы дать сыну все самое лучшее. И давал. Войцех никогда и ни в чем не нуждался. Однако, до сих пор не задумывался, чего это стоило его родителям-бурлакам, и его деду, и прадеду.

Он подумал, что неплохо было бы навестить родителей, давно уж он у них не был. И со стыдом понял, что в какой-то мере стесняется их. От этих мыслей ему стало душно и тоскливо. Разговор зашел совершенно не в то русло, которое ему бы хотелось. Сегодня его уверенность в себе таяла на глазах.

— Если полицмаг будет всех любить, то грош ему цена. В нашей работе это скорее слабость. Любой преступник, даже мелкий воришка непременно этим воспользуется, — сказал он. — За что я должен любить… Гошу, например?

Прозвучало это «любить» как-то совсем не так, как это звучало у Павлыча. Войцех смутился и почувствовал, как покраснел. Павлыч усмехнулся.

— Интересно было бы на это посмотреть… Шучу, шучу!

Войцех справился со смятением и продолжил:

— Или эта, Райхенбах… То есть, не эта А старуха. Она же настоящая ведьма! Вы же знаете, что использование магии кроме как на бытовые нужды строго запрещено. И что мне — любить ее за то, что она плевать хотела на Закон? Что гадит людям своим колдовством?

— Ну, допустим, ты доподлинно не знаешь, чем она там занималась. И то, что она тебя напугала своим видом, еще не значит, что она колдунья.

— Она варила в колбе какое-то варево на костре, который развела на могиле. У нее было говорящее разумное радио. Что это, если не колдовство?

— Ну, в говорящем радио нет почти ничего магического. На первых порах с ахно-энергией проводили довольно много экспериментов. Один из них, по вживлению ИИ в технику, ученые успешно запороли. В целом, я слышал, получилось неплохо, но аппарат вышел за пределы своих задач и плохо поддавался контролю. Неудачные образцы не утилизировали, а разобрали себе работники НИИ, а дальше их судьбу никто не отслеживал. Так что это вполне объяснимо. Что же касается колбы и варева — это может быть как обычное знахарство, так и один из множества обрядов по зарядке могуто-камня. До сих пор нет полного справочника по праздникам и обрядам. Но ни то ни другое — не колдовство.

— А почему на могиле?

— Эх, чудак-человек. Потому что у старухи своих сил уже не было, а на могилах существует своя энергетика. Не на всех, конечно. Но она видимо знала, на каких. Колдовство считается таковым, если совершается с целью навредить себе или другому человеку.

— Так она и навредила, — не желал сдаваться Войцех, хотя уже чувствовал, что спор он проигрывает.

— Для нее это была случайность. Если, например, ты мне под руку попадешь, когда я этого не жду, то я и насмерть зашибить могу. А она всего лишь напугала тебя.

— Но она оставила меня там, в могиле, — Войцех не мог поверить, что Павлыч оправдывает действия старухи. В голове это не укладывалось. — Ведь я мог и погибнуть, если бы не ты.

— Это маловероятно. Травм у тебя не было, и даже царапин. Только сильный испуг, который не мог длиться вечно. Я просто нашел тебя раньше, чем ты сам пришел в себя. Если бы не я, нашел бы кто-то другой. Тогда Казимир поднял на уши весь отдел жандармерии. Что же касается того, что она бросила тебя одного, — ты ей обряд сорвал, как никак. Примерь на себя эту ситуацию. Вот ты вырос хорошим, достойным ахногеном. Что ты испытал бы, если бы кто-то, например, прервал бы важный для тебя сеанс связи по голодному оку?

Это было правдой. В среде сыщиков, да и вообще в полицмагии, действовало негласное правило — не мешать, когда кто-то из сотрудников работает с магией. Правило было железным, написанным кровью.

Однако Войцех не мог так просто переосмыслить детские страхи. Послушать Павлыча, так он сам во всем виноват, а старая ведьма не при чем. Всю свою жизнь он выстраивал на ее вине. Она была неоспорима и обсуждению до сих пор не подвергалась.

Он