Закончив смену, Евгения переоделась, и мы вышли на улицу. Половину квартала мы преодолели в молчании. Я испытывал в душе неуверенность и смятение. Я ждал нашей встречи весь день, но теперь, когда Евгения была рядом, ощущал себя скованно, трудно. Между мною и Женей будто выросла невидимая преграда, и сейчас события прошлой ночи, еще не успевшие до конца истончиться, отжить, вдруг стали казаться мне зыбкими миражами. Не верилось, что все это было в реальности, что мы были настолько близки. Прислушиваясь к себе, я угадывал причину возникших во мне новых чувств. Внутри меня будто что-то сломилось и я, не желая того, неожиданно испугался. Испугался, что хрупкое ощущение скоротечного счастья, которое я пережил, может уйти, раствориться, пропасть навсегда! Что окружающий мир его поглотит, перемелет, раздавит! Меня неудержимо влекло к этой улыбчивой, жизнерадостной девочке, я истосковался по ласке и теплу женских рук, истосковался по нежности. Даже понимая, что наши отношения продлятся недолго, только несколько дней, все равно я силился удержать народившееся в моей душе светлое чувство как можно дольше, полнее…

— Сегодня мне нужно домой, — без предисловий сказала Евгения. Она смотрела на меня с той самой улыбкой, после которой я впервые обратил на нее внимание.

Я не сумел скрыть отчаяния, овладевшего мною в этот момент. Я пришел к ней, чтобы разочароваться, грустно подумалось мне. Я вообразил себе бог знает что, вот и пожинаю теперь плоды собственной легковерности.

Наблюдая за моим лицом, Евгения мило улыбнулась и мягким, ласковым голосом, точно ребенку, попыталась мне объяснить:

— Пойми, я же не была дома со вчерашнего дня… Мне нужно переодеться и принять душ. К тому же, я очень устала.

Я промолчал, стараясь изобразить понимание. К чему мне ее объяснения, досадовал я. Я просто разочарован! Я дико разочарован! К черту! К дьяволу все! Со мной уже не раз случались в жизни похожие вещи. Но я ни в коем случае не виню в этом ее, как не обвинял и других своих женщин. Нет… Выходит, то, что я испытал прошлой ночью, действительно мне пригрезилось. Волшебство исчезло, растаяло, а предметы обрели свои истинные черты…

Я остановился и по-прежнему, разглядывая линии на ладони, преодолевая упрямую гордость, с надеждой в голосе произнес:

— У меня в квартире холодильник набит всякой едой. Включая вино, икру и фрукты…

Наверное, выглядел я смешным, однако мысль об этом ничуть меня не тревожила. Я не хотел притворяться, я желал сейчас быть таким, какой есть.

— Мне нужно вымыться.

— У меня есть горячая вода и очень удобная треугольная ванна, — поспешил сказать я.

— Я устала.

— У меня замечательная кровать и отличная изоляция звука. Тебе никто не будет мешать, — я посмотрел на нее исподлобья и снова уткнулся в ладонь. — Даже я…

— Мне необходимо переодеться! — звонко рассмеялась Евгения. — Я устала от этой одежды!

— Мы поймаем такси и съездим к тебе домой, — я полностью изучил линии на ладони. Теперь я знал твердо — впереди меня ждало огромное счастье. Об этом говорил узор на руке. Судьбой мне была уготована благополучная долгая жизнь, полная успеха, любви и всех земных благ. Я поднял на Евгению взгляд. Она стояла так близко, напротив, и смотрела на меня без всяких стеснений.

— Хорошо, — согласилась она. — Но в ванне я буду плескаться не менее часа.

— Да хоть четыре часа, — выпалил я, направляясь к обочине с выкинутой рукою. — Я даже могу составить тебе в этом компанию.

— Ты думаешь, мы поместимся в твоей ванне вдвоем?

— Проверим — узнаем… — откликнулся я, делая вид, будто не разгадал двусмысленности ее вопроса.

В ванной она пробыла не час, как обещала, а только сорок минут. Я закончил сервировку стола и уже собирался к ней постучаться, но тут Евгения вышла. Розовощекая, улыбающаяся, с мокрыми концами волос. Я улыбнулся и поцеловал ее в губы: без косметики она мне нравилась больше.

Мы легко поужинали икрой и салатом, выпили «Шене» и посмотрели по телевизору новости. Поболтав, мы рано легли в постель, а около полуночи, утомленные страстью, затихли и провалились в сон…

Посреди ночи я внезапно проснулся. Какое-то время я лежал на спине, в полупрозрачном безмолвии сумрака, а надо мною, на потолке, тускло мерцала зеркальная мгла. Я вглядывался в холодное марево и не мог понять, отчего пробудился. Просто неожиданно вынырнул оттуда и всё. Словно из глубокой темной воды на поверхность. Без всякой причины.

Я прислушался к звукам в квартире. Тихо. Даже не слышно дыхания Жени. На часах, на стенке напротив, — начало третьего. Спать не хотелось. Я поднес руку к лицу и потер веки пальцами.

— Почему ты не спишь?

Евгения дышала мне в ухо, она была совсем рядом. Я просунул ей под голову свою руку. В ответ она обняла меня.

— Решил заняться с тобою любовью, — пошутил я серьезным тоном.

— Ты — наглый…

Я улыбнулся, довольный ее реакцией.

— А ты почему не спишь? — спросил я ее в свою очередь.

— Не знаю… Может оттого, что почувствовала во сне, как ты пробудился и тоже проснулась…

Я взял в пальцы длинные пряди ее волос и с наслаждением вдохнул их аромат. Волосы пахли ранним летним утром возле реки, женщиной и полынью. Под тонким шелковым покрывалом наши тела тесно касались, и я ясно ощущал бедром мягкий шерстяной островок у нее на лобке.

— Скажи, а зачем ты вызвался меня провожать в первый раз? Зачем вчера вечером снова пришел? — чуть слышно спросила она.

— Мне с тобой хорошо… И очень спокойно. Я сразу это почувствовал. Ты — моя женщина… Понимаешь, о чем я говорю?

— Да… Понимаю…

— Ты — моя.

— …

— Я это чувствую… Сразу почувствовал. Мне толком не объяснить, что это значит…

Я замолчал.

— Расскажи, а какие у тебя еще были женщины? — приподнявшись на локте, она заглянула в мое лицо.

— Не всегда те, кто действительно был мне нужен. Да и я для них вряд ли являлся идеальным мужчиной, — серьезно ответил я.

— Зачем же тогда?..

— Не знаю… Так часто случается в жизни…

— Расскажи мне о той, что была до меня, — просто попросила Евгения. Продолжая смотреть на меня, она подперла щеку ладошкой. — О твоей последней женщине.

Под действием ее просьбы я на мгновение окунулся в прошлое, но тут же выскочил из него, точно из стылой проруби.

— Все мои женщины были последними, — я невесело усмехнулся. — Каждая неудавшаяся любовь уносила меня в страну под названием Одиночество. И возвращаться