Я замолчал, а через секунду продолжил все тем же шутливым тоном:

— У всех моих женщин, — я имею в виду тех, с кем у меня возникали серьезные отношения, — была одна общая отличительная черта…

Я поискал рукой на полу сигареты.

— Какая? — не выдержав паузы, в нетерпении спросила Евгения.

— …все мои женщины, с кем сводила меня судьба, — повторил я, — примерно после месяца наших отношений, сообщали мне, из какого меха им нравятся шубы. Я хотел чего-то особенного. Настоящего, радостного, романтичного. А они мечтали о дорогих шубах, которые рано или поздно все равно будут сожраны молью…

Сигарет рядом не было, наверное, я оставил пачку в гостиной.

— Ты им их покупал?

— Нет… Никого из моих бывших девушек не устраивал тот мех, на который хватало моей зарплаты.

Евгения уронила голову на подушку и весело прыснула мне в плечо.

— Хорошо, что нас не связывают с тобой серьезные отношения, — сказала она сквозь смех. — Но я не стану тебе рассказывать, какие шубы мне нравятся, не поэтому. Шуба это… это аксессуар другого, не моего, образа жизни. Может быть, такой стиль мне когда-нибудь и понравится, я не знаю, но пока я предпочитаю менее вычурный, более независимый. Я буду глупо чувствовать себя в шикарной шубе в переполненном салоне автобуса, в час пик. Неудобно и не практично. Да и смешно…

«Умная девочка», — я поцеловал ее в лоб и погладил по волосам. Евгения ласково прижалась ко мне и потерлась щекой о плечо.

Мои глаза давно освоились в темноте, теперь я отчетливо различал в поблескивавшем на потолке зеркале наши распластанные тела.

— Ты любил всех своих прошлых женщин? — спросила она. Ее ладонь переместилась ко мне на грудь и обняла мое сердце.

— Кого-то да, а кого-то нет, — откровенно признался я. — Но ко всем своим женщинам я относился честно и с уважением.

Она промолчала, ничего не сказав.

— Ты мне веришь? Веришь тому, что я говорю? — встревожился я.

— Да… — прошептала она. — Всегда… С самого начала… Я тебе все время верю, иначе меня бы сейчас не было здесь.

Я облегченно вздохнул. Умная девочка…

Ночь выдалась душной. Может быть, поэтому я и проснулся. Я поцеловал Женю в макушку, осторожно высвободил руку и выбрался из постели. Подойдя к окну, я поднял жалюзи, повернул шарнир и растворил раму. В комнату вместе с южными ароматами проникли ночные звуки. Были слышны чуть заметный шелест листвы, далекие вскрики котов и трели цикад. Я оперся ладонями о подоконник и высунулся наружу. Внизу не было ни души. Несколько раз мимо меня, мелькнув в черном пространстве ломким крылом, стремительно пронеслась летучая мышь. Я стоял у окна совершенно нагой и задумчиво смотрел в синюю ночь. Хотелось напиться ею, вдоволь, взахлеб! Насладиться каждым мгновением! Хотелось выйти куда-нибудь в поле или на берег реки и вобрать каждой клеточкой все эти звуки, эту прохладу, пьянящие запахи и синеву… И так навсегда и сохраниться в этом ощущении счастья, прикосновения к вечности. В чувстве близости с Женей…

Кто-то внизу повернул ключ зажигания. Машина не завелась. Ключ повернули опять, потом еще и еще. Стартер исправно крутил маховик, но мотор отказывался работать. Я прислушался к безнадежному звуку. Крутить продолжали. В следующую минуту сладкая острая боль спицей пронзила все мое тело. От неожиданности я коротко вскрикнул и, выгнувшись, вздрогнул. Это Евгения, неслышно подкравшись и став на колени, укусила меня в ягодицу. Я резко отпрянул от подоконника, развернулся и посмотрел на нее. Она стояла передо мной на коленях, глядела снизу пронзительно, очень ясно, влюбленно. Ее глаза обо всем говорили… Я склонился над ней и взял ее за руки, за запястья. В ответ она поцеловала меня в низ живота, поднялась и, крепко прижавшись, обхватила руками за талию. Она почти не дышала… Я застыл без движения. Я боялся пошевелиться, боялся спугнуть. Я молился, чтобы время остановилось, застыло…

В эту минуту на улице снова и снова продолжали поворачивать ключ зажигания.

7

Ночью мне явился мой школьный друг. В моем сне Андрей был живой, он разговаривал и улыбался. Меня это нисколько не удивило. Андрей ко мне часто приходит…

Он умер в свой день рождения. Была весна, середина рабочей недели. Андрей отужинал вместе с домашними, принял подарки и выпил вина. Затем он лег спать, а ночью ушел. Мирно, во сне. Утром жена проснулась рядом с остывшим телом. Как сообщили в судмедбюро: «Он просто умер». Без всякой причины. Сердце встало и всё… Эксперты сказали, что такое часто случается. В наше время до тридцати лет дожить — нужно суметь. Андрею исполнилось двадцать девять. Сегодня ночью он мне снова приснился. А потом приехал Прокофьев…

* * *

Утром я проснулся без пятнадцати десять и подумал, что Евгения проспала, и что начальство ее оштрафует. От этой мысли я почувствовал себя виноватым и решил, что штраф за опоздание нужно взять на себя. В случившемся моя вина ведь тоже была — это я настоял на том, чтобы Женя осталась с ночевкой.

Выбравшись из-под покрывала, я натянул валявшиеся рядом с кроватью трусы и посмотрел на спящую Женю. Она лежала на животе, обхватив руками подушку и обратившись лицом в мою сторону. Во сне она была мила, как ребенок. Ее чудные волосы разметались по наволочке мягкой волной, а под облегающим шелком читались плавные линии тела. Мне стало жаль ее поднимать, все равно опоздала, подумал я. Я повернулся и, боясь зашуметь, осторожно, на цыпочках вышел из спальни.

В ванной я забрался под душ, после побрился, а возвратившись, застал Евгению уже пробудившейся. Она сидела посреди раскрытой постели и с помощью заколки-ракушки скрепляла волосы в хвост. Ее зрелые груди мерно покачивались от движений, а изгибы паховых линий волнующе проступали под кружевами белья. Выглядела она восхитительно. Я опять посмотрел на стрелки настенных часов и подавил в груди вздох сожаления.

— Привет, — сказала она, одарив меня своей праздничной светлой улыбкой. — Si Monsieur dormait bien?

В ответ я насупился и постарался изобразить на лице недовольство.

— Не сердись. Я всего лишь спросила: «Хорошо мсье спал?» — весело сказала Евгения. Она спрыгнула на пол и принялась натягивать джинсы.

— Мсье спал хорошо, — ответил я, опустившись на край простыни. — А вот мадемуазель проспала на работу и, наверное, мадемуазель получит за это от начальства по заднице.

— Нет, мадемуазель не получит по заднице! — задиристо откликнулась Женя все тем же беззаботным